Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915

Вы удивляетесь задержке номера[2828]. Она обусловлена рядом естественно возникавших причин. Скажу прямо: когда В. И. Иванов прочел номер первый, то он очень похвалил его, но поставил вопрос ребром: «Вы – о культуре: культура… но, культура для нас есть символизм, т. е. то искомое мировоззрение и мироощущение, в чем все три мы (Вы, я, он) согласны – (символизм для него и меня). Ну так почему о символизме, в более прямом определении – ни слова?»[2829]

Символизм в России затерт ренегатством Москвы (Брюсов) и ренегатством Петербурга (явные разительные примеры тому я видел). И вот в трудные времена, когда к «Мусагету» стоят ближе всего Иванов (автор «К звездам»[2830]) и Белый (написавший до 1200 печатных страниц только о символизме) – о символизме ни слова в программном номере. Ввиду того, что Вячеслав нам много пишет, обещает не пропускать ни одного номера и в то же время бросает вопрос – «и вы тоже? И автор „Символизма“ глотает то, что ему дороже всего?»

Ряд разговоров привел к тому, что я сериозно почувствовал – предстоит выбор: между Ивановым и Гессеном, Яковенко. И альтернатива: если программный № будет такой, Иванов и Блок писать не станут, и мы – обречены все время пробавляться логосовцами; если передвинуть центр первого №, Иванов душой и пером – наш навсегда, а Гессен и Яковенко все-таки будут

, но не в столь густом виде. И я – задержал[2831].

Теперь: поймите – в связи со всем этим открыва<ется> ряд комбинаций, Иванов пытается собственно для моего «вышвырнутого романа», который, по его мнению, лучше всего, что появлялось за последний период, создать журнал[2832]: конфигурация такова, что для решения судеб «Тр<удов> и Дней», моего романа, демонстрации символистов и ряда вещей нужен предварительный разговор с Вами. И судьба первого №, участие Иванова и многое, о чем я не могу писать, ибо надо писать том, а не письмо, зависит от Вашего приезда. Вы отсрочиваете до 23<-го> – и все затягивается до 23<-го>. Поймите же, что я не могу выкинуть Иванова из журнала, ибо тогда, без поддержки его и Блока, самое нужное будет звучать под сурдинкой.

–

Милый, по тону Вашей телеграммы вижу, что сердитесь. И не мог поступить иначе. Может быть, поступил не совсем обдуманно, как член редакции К<нигоиздательст>ва «Мусагет», а как то велела мне совесть русского символиста, видящего, что делается кругом в 1912 году. И опять Вы можете мне сказать, как сказали когда-то: «Не соединяйте свое писательское служение всецело с Трудами и Днями

».

Но –

Мог ли формалистично выпустить от нас Иванова и Блока, ради того, чтобы поспеть к такому-то числу[2833]. Объяснение мусагетцам не давал, ибо спешил в Москву со дня на день. А потом нахлынул ряд неожиданностей. Я написал длиннейшую мотивировку задержки №, но Вячеслав сказал: «Все равно это – не объяснение: объяснение должно быть между Э. К., Тобою и мною».

–

И потому, я чувствую, что поступал правильно.

–

Но, дорогой, Вы должны приехать – не позднее 23-го[2834]. Или печатайте номер, но знайте, как гибельно отразится все это на судьбах журнала.

В последнем случае надо напечатать объявление об «Аполлоне»[2835]

, ибо в ближайшем № «Аполлона» идет анонс о «Трудах и Днях».

Милый, спешите.

Борис Бугаев.РГБ. Ф. 167. Карт. 2. Ед. хр. 55. Фрагменты опубликованы: ЛН. Т. 92. Кн. 3. С. 394–395.

240. Белый – Метнеру

17 марта 1912 г. В дороге

Милый, милый Эмилий Карлович!

Привет! Если б Вы знали, как я Вам благодарен за нравственную поддержку все это последнее время. Сила надежды так сильна: верю во что-то хорошее, крепкое: вчера, на вокзале, Вы мне показались смущенным[2836]. Неужели Вы думаете, что у меня есть какая-то двойственность в отношении к «мусагетской политике

»? Мне было больно это расслышать в темпе Ваших слов. Христос с Вами, милый друг! От Аси самый хороший привет: летом увидимся. Пишу из поезда. Остаюсь глубоколюбящий Вас

Б. Бугаев.РГБ. Ф. 167. Карт. 2. Ед. хр. 56. Открытка; почтовые штемпели – отправления: Луков. 17. III. 1912; получения: Москва. 18. III. 1912.

241. Белый – Метнеру

До 9 (22) апреля 1912 г. Брюссель

Дорогой Эмилий Карлович!

Воистину Воскресе![2837]

Благодарю: не ожидал. Когда соберусь с духом, то напишу Вам письмо обстоятельно и пунктуально. Пока же благодарю Вас за прилив крови к голове и мигрень, ставшие обычными последний год по получению от Вас писем.

Поэтому отвечаю лаконично: