ANENERBE

Леня Филатов — коллега, хотя и происходил из другого ведомства, в ДПС нес службу. Пришлось как-то совместно проводить мероприятие, там и познакомились. Неплохой парень, как и многие, пришел из армии и сразу в органы.

— Говоришь, мальчик? — переспросил Виталий Борисович, — хорошее дело, нужное, — и полез в карман.

Семьи у Виталия Борисовича не было, а уж детей — тем более. Так сложились обстоятельства, и с женщинами у него отношения также не складывались. Общий язык с ними он находил неплохо, а вот дальше — дальше не получалось. Лет до тридцати была мысль семью завести, познакомиться с женщиной серьезной, обстоятельной, однако то ли достойной кандидатуры не встретил, то ли еще другие причины, назовем их производственного характера, но с женщиной — спутником жизни — не повезло. Внешностью Виталий Борисович обладал обыкновенной: не красавец, но и не урод, не высокий и не низкий, глаза серые, волосы русые — еще раз скажем, самый заурядный мужичок. А кому такие нужны, да еще в молодости? Девчатам подавай что-то особенное, натуры они утонченные, порой романтические, а какая романтика у Виталия Борисовича? Книжек не читает, в театры не ходит и говорить складно не умеет. В компании, если случалось посидеть, что он есть, что его нет. В угол забьется и молчит, а когда, не приведи господь, кто внимание обратит, робеет и ничего вразумительного сказать не может. Хотя характером обладал спокойным, всегда выдержан, да и руки росли из нужного места. Смастерить или по слесарному делу, ремонт какой или пол перебрать — только намекни. А работает как? Приятно глянуть — спориться у него работа, а гвоздь, тот сам в доску лезет.

— Парень — это замечательно, — говорит Виталий Борисович, — для мужика нет большего подарка, чем еще один мужичок. Девочка, конечно, тоже неплохо, особенно в старости, потому как никто тебе столько внимания и заботы не даст.

— Мужик родился, Виталий Борисович, — еще раз напомнил коллега, — Ленька уже и руки опустил — не получается. Ни парень, ни девка, никто не получается, а время-то идет. Его и в очередь на квартиру не ставят, и вообще у всех дети, а него — никого. Какая же это семья — муж да жена? Так всю жизнь друг на друга и смотреть?

Соловьем запел, — подумал товарищ Шумный, а сам, обормот, который год в холостяках бегает. Не понимает, еще немного и не жениться ему никогда. Это же привычка, а что есть привычка — вторая натура! Это по молодости думаешь, что один обойдешься, а как глянул, и нет, этой молодости, и вообще никого нет.

— Надумали чего? — уточнил Виталий Борисович, — в смысле подарка.

— Лучший подарок в наши времена — деньги. Были бы деньги, а подарок всегда найдется, — просвещал Кулебяка. — Скинемся, а там пусть сами решают.

— Верно, пусть решают сами.

— Пойдешь? Ленька приглашает завтра в гараже после работы. Чисто символически.

— Да я как бы и не близкий товарищ, — пытался возражать Виталий Борисович.

— Близкий — не близкий, а велено передать.

— А ну тогда пойду. С Мухиной-то что делать будем?

Сережа вытаращил глаза.

— Как что? Ничего. Упала бабка и разбилась. У нас что, других дел нет? Борисыч, что-то я тебе не понимаю, на планерке же был.

— Был.

— Слышал, что сказали? Бумаги подшивайте и вперед.

— Так оно так, подшить большого ума не требуется.

— Борисыч, у меня кроме этой бабки…

— Знаю, — перебил товарищ Шумный.

— В чем проблема? Открылись новые обстоятельства или новые свидетели появились?

— Да мы и старых, как полагается, не опросили. Какие же они свидетели, если ничего не слышали и не видели.

— Вот сам сказал: нет свидетелей. Да и откуда им взяться?

Виталий Борисович промолчал, однако вскоре задал вопрос, вероятно, прежде всего, самому себе.

— А почему в халате? Ты мне объясни. Сидит она дома, затем открывает дверь, выходит на лестничную площадку и вдруг падает.

— Ну?

— Чего ну? Что она там увидела?

— Сердечко прихватило, вот и вышла, решила валидола у соседа попросить.

— И упала?

— Голова закружилась и упала, но совсем неудачно в пролет улетела.

— Может быть, и закружилась, только глаза у нее какие были?

— Глаза? — переспросил Сережа.

— Да, глаза у нее какие были? Полные удивления, не страха или отчаяния, а удивления.

— Как-то не обратил внимания.

— А я обратил. Сердце у нее хорошее было, в поликлинике карточку смотрел. Не болела она сердцем, ни одной жалобы, и кардиограмма хорошая. Врач участковый сказал.

— Ты и с врачом беседовал? — удивился Сережа.

— А как же? Кто если не врач скажет, чем болел пациент? На то он и врач. Для своего возраста была она в очень даже неплохой форме. Книжечка-то тоненькая и записей почти никаких. Смекаешь? И сердце не болело.

— Вчера не болело, сегодня заболело.

— Может, конечно, и так, не исключается, однако и тут вопрос напрашивается. Если заболело, то почему? По какой такой причине? Огорчили или расстроили?

— Какая теперь разница? — не сдавался Сережа, — у тебя что, основания есть?

— Предчувствие.

— Предчувствие к делу не подошьешь. А какое предчувствие?

Виталий Борисович смутился. Прав коллега: что значит предчувствие? Вздорная мысль, которая не дает тебе покоя?