Анхен и Мари. Выжженное сердце

"Кира вымыла руки".

– Что случилось? – спросила Мари, выйдя из класса. – Ой, здравствуйте, Иван Филаретович!

– Вызови к нам Лизоньку Ануфриеву, – без объяснений попросила сестру Анхен.

Мари вернулась в класс и через минуту вышла из него в сопровождении прелестного девочки с прилизанными волосами и родинкой на пухлой щеке.

– Да какая же ты красавица, Лизонька. Право слово! – сказал господин Самолётов и присел на корточки, чтобы быть с девочкой на одном уровне.

Анхен по-другому представляла допрос свидетеля, но, видимо, делопроизводитель знает, что делает. Она успокаивающе посмотрела на Мари. Мол, всё в порядке. Не волнуйся, мы – профессионалы.

– С кем ты приехала в гимназию, дитя? Кто тебя привёз? – спросил Иван Филаретович.

Делопроизводитель предъявил ей свою самую мягкую располагающую улыбку. Госпожа Ростоцкая же вытащила блокнот и начала по памяти рисовать портрет большеглазого мужика, смутившего покой Ефросиньи Ивановны – щупленький, с окладистой бородой.

– Управляющий меня привёз в столицу, – ответила Лизонька и улыбнулась в ответ.

– Как звать величать вашего управляющего? – всё также с улыбкой, даже со смешком спросил господин Самолётов.

Вроде игра такая.

– Господин Усатов его звать величать, – игриво ответила девочка. – Ему по хозяйству прикупить что-то нужно было в столице. Вот он меня и привёз, а не батюшка как обычно.

– Скажите, пожалуйста, Лизонька, а господин Усатов на портрет, что я нарисовала, похож? – спросила Анхен, протягивая девочке блокнот.

– Он! Это он! Как первоклассно Вы его нарисовали! – воскликнула юная гимназистка, хлопая в ладоши. – Вот бы мне так научиться.

– Научишься, – заверила её художница.

Господин Самолётов уставился на портрет, потом на коллегу.

– Как?! Откуда?! – только и смог он вымолвить.

– А… пустяки. Озарение пришло, – отмахнулась госпожа Ростоцкая. – Значит, ты, Лизонька, рисовать научиться желаешь?

– Желаю! Да, да, да! – заверещала девочка.

– А где сейчас господин Усатов? В Петербурге? – прервал их беседу Иван Филаретович.

– Нет, он уехал обратно в имение, – сказала Лизонька, обернувшись к делопроизводителю.

– Как имение ваше называется, подскажешь? – спросил господин Самолётов и засмеялся.

– Никитское Саратовской губернии! – ответила девочка и тоже громко засмеялась.

Анхен смотрела на них, не понимая, что происходит.

– Да всё просто, Анна Николаевна. К каждому человеку свой ключик имеется. Passe. Хороший сыщик должен сей ключик отыскать и говорить на языке того, с кем имеет дело. Иначе закроется свидетель на замок, и всё – пиши пропало, – объяснил ей своё поведение Иван Филаретович позже, когда они садились в полицейский экипаж, галантно подавая ей руку.

– Делать нечего, господа. Нужно ехать в Саратов. Нужно, да-с, – сказал им господин Громыкин после долгих раздумий. – Это наш Господин Убийца. Право слово. Сердцем чую, нужно ехать.

Доклад подчинённых привёл его в волнительное состояние. Дознаватель стоял, без конца оглаживая рыжую бороду. Неужели он изловит, наконец, этого неуловимого душегуба? Неужели господин Орловский не будет на него орать, брызгая слюной в лицо? Неужели он, старый сыскарь, не будет больше стоять в его кабинете на красном индийском ковре, унизительно втягивая голову в плечи, опасаясь буйного нрава начальника сыскной полиции? Неужели?

– Ура! – совсем по-детски захлопала в ладоши художница, прямо как Лизонька Ануфриева.

– Напрасно Вы, госпожа Ростоцкая, так радуетесь. Напрасно, – сказал ей дознаватель. – Мы едем в Саратов вдвоём с господином Самолётовым. Вдвоём. Да-с.

Анхен посмотрела на мужчин и приняла серьёзный вид, поджав губы. Вы ещё об этом пожалеете!

– Ну, что Вы, Фёдор Осипович, такое говорите? А ежели сразу изловить негодяя не получится? Ежели нужно будет ещё портреты рисовать, а? Illustrations? – вступился за неё господин Самолётов. – Да и потом, как мы уже заметили, Анна Николаевна умело пользуется женской… интуицией, коей у нас с Вами не достаёт.

Господин Громыкин задумался, махнул рукой и прошёл за свой стол. Анхен опять захлопала в ладоши. Как маленькая, честное слово.

Домой она вернулась победительницей. Госпожа Ростоцкая едет в служебное путешествие. Вот так-то! Джоконда, ожидавшая её у двери прихожей, слегка ошалела от настроения хозяйки – прижала длинные чёрные уши к туловищу. Что происходит?

– Мари! В Саратов еду я. В Саратов! В Саратов! В Саратов еду я, – пропела Анхен, закружив сестру в дурашливом танце.

– Отпусти, оглашенная! Какой такой Саратов?! Зачем?! А как же Ольга? – возмутилась Мари, пытаясь высвободиться, но у неё ничего не получалось. – Ты же обещала ей помочь.

– Именно из-за Ольги туда и еду я! Нового подозреваемого нашли мы этим днём с Иваном Филаретовичем. И наш Господин Убийца живёт, скорее всего, в Саратове. Поэтому… В Саратов! В Саратов! В Саратов еду я! – опять закончила песней художница.

Мари, наконец, удалось остановить этот бешеный танец и успокоить сестру.

– Переодевайся и садись к столу, путешественница Жюля Верна. Акулина пирожков сегодня напекла, – сказала она и пошла распорядиться накрывать на стол.