Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг

О фальсификатах и подлинниках. Есть удивительные истории. Расскажу одну из них. В декабре 1960 года я отмечал свой день рождения (который в действительности 14 сентября. – П. Д.). Пригласил Бродского (мы недавно познакомились). А в декабре пришлось отмечать потому, что в сентябре наш факультет трудился на картофельном поле.

Иосиф пришел с опозданием, извинился, что ничего не принес (безденежье!), но вытащил из кармана бумажку, на которой было нацарапано несколько строк – экспромт, написанный во дворе нашего дома, наспех, в сильный мороз, как говорится, скрюченными пальцами.

Бумажка сохранилась. Но если бы я сегодня предложил ее на любой аукцион, то наверняка услышал бы: «Это не Бродский! Даже отдаленно не похоже!»

Да, не похоже. То есть в самом стихе ранний Бродский кое-как просвечивает (но это надо уметь разглядеть!), а вот почерк – совсем не похож.

Как быть в таких случаях? Ваш комментарий, профи.

Текст этот, написанный чернилами и в конце имеющий росчерк «И. Бро…», который можно при желании принять за подпись Иосифа Бродского, начинается следующими строфами:

Как зверьот холода оскален,стою с бутылкой во дворе.

Наш Константинпрекрасный парень:сумел родиться в декабре…

Этот вопрос заставил задуматься. Каков должен быть аргумент, который заставит кого-либо поверить, что этот вырванный из тетради скомканный листок – автограф неизвестного стихотворения, написанный лауреатом Нобелевской премии? Что должно заставить поверить не только кого-то, но и вообще ввести этот текст в корпус автографов Бродского?

Ответ же я дал примерно следующий. Конечно, сам по себе этот листок может кому-то казаться заслуживающим доверия, кому-то нет, и мое доверие к рассказу К. М. А. мало что решает в этом случае. Потому что для легитимации этого листка как автографа требуется нечто большее, чем только сопутствующий рассказ.

Представим умозрительно себе сопоставимую ситуацию в связи с рукописью знаменитого русского писателя. Скажем, перед нами листок с несколькими строками малоразборчивым почерком, который выдается за автограф Пушкина, но почерк настолько обыденный для той эпохи, при этом лишен характерной для творческих рукописей Пушкина визуальной индивидуальности, что никакой маститый пушкиновед не подтвердил бы его как пушкинский автограф. Однако на обороте этого листка есть удостоверяющая запись, уже четкая и подробная, с указанием авторства Пушкина, сопутствующих написанию обстоятельств, сделанная после смерти поэта его другом В. А. Жуковским. Будет ли тогда этот листок, заполненный нехарактерным почерком, считаться безусловным автографом Пушкина? Да, несомненно, потому что никто не найдет аргументов подвергнуть удостоверение Жуковского сомнению.

И ровно в таком же ключе я ответил на заданный вопрос. Если К. М. считает излишним публикацию этого стихотворения в специальной заметке, где воспроизведен и документ, и его история, что вводило бы рукопись в научный оборот (а это нежелание явно присутствует, если шестьдесят лет спустя этот листок продолжал лежать в его письменном столе и первым, кому было о нем рассказано, стал автор этих строк), то я вижу один выход. Нужно сделать с этого ветхого листка ксерокопию, на которой синей ручкой написать примерно то, что было сказано выше о происхождении этого нехарактерного автографа, после чего поставить внизу дату и подпись. И тогда статус этой рукописи будет совсем иным, нежели без такого подтверждающего документа: ведь зная о том, что связывало этих людей, никто не посмеет опровергнуть такой удостоверяющей записи.