Антимиры

Ненавижу за ложь

телеграмм и открыток твоих,

Ненавижу, как нож

по ночам ненавидит живых,

Ненавижу твой шелк,

проливные нейлоны гардин,

Мне нужнее мешок, чем холстина картин!

Атаманша-тихоня,

телефон-автоматной Москвы,

Я страшон, как икона,

почернел и опух от мошки.

Блещет, точно сазан,

голубая щека рыбака,

«Нет» — слезам.

«Да» — мужским, продубленным рукам.

«Да» = — девчатам разбойным,

купающим МАЗ, как коня,

«Да» — брандспойтам,

Сбивающим горе с меня.

1959

Сибирские бани

Бани! Бани! Двери — хлоп!

Бабы прыгают в сугроб.

Прямо с пылу, прямо с жару –

Ну и ну!

Слабовато Ренуару

До таких сибирских «ню»!

Что мадонны! Эти плечи,

Эти спины наповал,

Будто доменною печью

Запрокинутый металл.

Задыхаясь от разбега,

Здесь на ты, на ты, на ты

Чистота огня и снега

С чистотою наготы.

День морозный, чистый, парный,

Мы стоим, четыре парня, –

В полушубках, кровь с огнем,

Как их шуткой

шуганем!

Ой, испугу!

Ой, в избушку,

Как из пушки, во весь дух:

— Ух!..

А одна в дверях задержится,

За приступочку подержится

И в соседа со смешком

Кинет

кругленьким снежком!

1959

Тайга

Твои зубы смелы

в них усмешка ножа

и гудят как шмели

золотые глаза!

мы бредем от избушки

нам трава до ушей

ты пророчишь мне взбучку

от родных и друзей

ты отнюдь не монахиня

хоть в округе — скиты

бродят пчелы мохнатые

нагибая цветы

я не знаю — тайги

я не знаю — семьи

знаю только зрачки

знаю — зубы твои

на ромашках роса

как в буддийских пиалах

как она хороша

в длинных мочках фиалок!

в каждой капельке — мочке

отражаясь мигая

ты дрожишь как Дюймовочка

только кверху ногами

ты — живая вода

на губах на листке

ты себя раздала

всю до капли — тайге

Гитара

Меж перца и малаг

под небом наших хижин

костлявый как бурлак

певец был юн и хищен

и огненной настурцией

робея и наглея

гитара как натурщица

лежала на коленях

она была смирней

чем в таинстве дикарь

и темный город в ней

гудел и затихал

а то как в реве цирка

вся не в своем уме —.

горящим мотоциклом

носилась по стене!

мы — дети тех гитар

отважных и дрожащих

между подруг дражайших

неверных как янтарь

среди ночных фигур

ты губы морщишь едко

к ним как бикфордов шнур

крадется сигаретка

1961

* * *

Кто мы — фишки или великие?

Гениальность в крови планеты.

Нету «физиков», нету «лириков» –

Лилипуты или поэты!

Независимо от работы

Нам, как оспа, привился век.

Ошарашивающее — «Кто ты?»

Нас заносит, как велотрек.

Кто ты? Кто ты? А вдруг — не то?

Как Венеру шерстит пальто!

Кукарекать стремятся скворки,

Архитекторы — в стихотворцы!

И, оттаивая ладошки,

Поэтессы бегут в лотошницы!

Ну, а ты?..

Уж который месяц –

В звезды метишь, дороги месишь…

Школу кончила, косы сбросила,

Побыла продавщицей — бросила.

И опять и опять, как в салочки,

Меж столешниковых афиш,

Несмышленыш,

олешка,

самочка,

Запыхавшаяся, стоишь!..

Кто ты? Кто?! — Ты глядишь с тоскою

В книги, в окна — но где ты там? –

Припадаешь, как к телескопам,

К неподвижным мужским зрачкам…

Я брожу с тобой, Верка, Вега…

Я и сам посреди лавин,

Вроде снежного человека,

Абсолютно неуловим.

1959

Туманная улица

Туманный пригород как турман.

Как поплавки милиционеры.

Туман.

Который век? Которой эры?

Все — по частям, подобно бреду.

Людей как будто развинтили…

Бреду.

Верней — барахтаюсь в ватине.

Носы. Подфарники. Околыши.

Они, как в фодисе, двоятся.

Калоши?

Как бы башкой не обменяться!

Так женщина — от губ едва,

двоясь и что-то воскрешая,

уж не любимая — вдова,

еще — твоя, уже — чужая…

О тумбы, о прохожих трусь я…

Венера? Продавец мороженого!..

Друзья?

Ох, эти яго доморощенные!

Я спотыкаюсь, бьюсь, живу,

туман, туман — не разберешься,

о чью щеку в тумане трешься?..

Ау!

Туман, туман — не дозовешься…

Как здорово, когда туман рассеивается!

1959

Параболическая баллада

Судьба, как ракета, летит по параболе

Обычно — во мраке и реже — по радуге.

Жил огненно-рыжий художник Гоген,

Богема, а в прошлом — торговый агент.

Чтоб в Лувр королевский попасть

из Монмартра,

Он

дал

кругаля через Яву с Суматрой!

Унесся, забыв сумасшествие денег,

Кудахтанье жен, духоту академий.

Он преодолел

тяготенье земное.

Жрецы гоготали за кружкой пивною:

«Прямая — короче, парабола — круче,

Не лучше ль скопировать райские кущи?»

А он уносился ракетой ревущей

Сквозь ветер, срывающий фалды и уши.

И в Лувр он попал не сквозь главный порог –

Параболой

гневно

пробив потолок!

Идут к своим правдам, по-разному храбро,

Червяк — через щель, человек — по параболе.

Жила-была девочка рядом в квартале.

Мы с нею учились, зачеты сдавали.

Куда ж я уехал!

И черт меня нес

Меж грузных тбилисских двусмысленных звезд!

Прости мне дурацкую эту параболу.

Простывшие плечики в черном парадном…

О, как ты звенела во мраке Вселенной

Упруго и прямо — как прутик антенны!

А я все лечу,

приземляясь по ним –

Земным и озябшим твоим позывным.

Как трудно дается нам эта парабола!..

Сметая каноны, прогнозы, параграфы,

Несутся искусство,

любовь

и история –

По параболической траектории!

В сибирской весне утопают калоши

А может быть, все же прямая — короче?

1959

Ода сплетникам

Я славлю скважины замочные

Клевещущему –

Исполать.

Все репутации подмочены.

Трещи,

Трехспальная кровать!

У, сплетники! У, их рассказы!

Люблю их царственные рты,

Их уши,

точно унитазы,

Непогрешимы и чисты.

И версии урчат отчаянно

В лабораториях ушей,

Что кот на даче у писателя

Сожрал соседских голубей,