Апокалипсис отменяется (сборник)

В первые недели он экспериментировал со своим новым телом, пытался познать его ресурсы. Волна нанороботов скопировала его организм с точностью до атома и потом с такой же точностью восстановила. Вернее, он сам восстановил, своей волей, когда разобранные на молекулы и атомы структуры нейронов мозга отразились в структуре массива нанороботов. Его «Я» возникло в ином носителе, более совершенном, чем молекулы белка. В то мгновение, когда разум потерял оковы биологического тела, когда лишился давления инстинктов и общей биохимии организма, перед Ковалевым приоткрылось нечто, что сейчас он не смог бы описать. Абсолютное понимание всего. Или не всего, но того, что является всем для человека. В одно мгновение разум, оставшийся без древней животной составляющей, ускоренный и усиленный своей новой наномеханической основой, пропустил сквозь себя невообразимое количество информации, просчитал, распределил, свел в единую картину мира. Человеческое представление о мире расширилось до таких пределов, которые можно сравнить лишь со вселенскими масштабами, а вместе с тем пониманию открылась уйма проблем и загадок нового уровня…

Но Ковалев тогда испугался. Что-то в нем воспротивилось «переходу». Да, именно таким словом можно назвать это — переход. Он испугался и начал спешно восстанавливать свое тело с максимально возможной точностью. Ослепительная картина мира потускнела, схлопнулась до простого человеческого восприятия. Разум вернулся на свои обычные «обороты».

Лишь спустя какое-то время Ковалев начал экспериментировать со своей новой основой. Тщательно прорабатывал воздействие тех или иных гормонов, ферментов, витаминов, солей, постоянно находящихся в кровеносной системе. Убирал или добавлял некоторые из них, снижал или увеличивал концентрацию. Частично перестраивал структуру нейронных связей, добиваясь максимальной эффективности мышления. Но все это оставалось биологической основой. Вскоре профессор начал заменять биологические элементы небиологическими. Белковые нейроны, замененные цепочками нанороботов, позволили ускорить прохождение нервных импульсов. Да и сами импульсы стали иной природы. Мир вокруг замедлился, но на самом деле это ускорилось мышление, ускорились реакция и восприятие.

Следующим шагом стала интеграция со Всемирной информационной сетью, для чего пришлось переработать структуру мозга более радикально, сделать некоторые надстройки для увеличения пропускной способности и автоматической рассортировки информации. Огромнейшие потоки данных хлынули через восприятие, разбиваясь на отдельные тематические ручейки с помощью автономных систем обработки.

На этом этапе Ковалев столкнулся с проблемой инстинктов и начал отключать их или ослаблять. Так он постепенно приближался к тому состоянию «перехода», что ощутил в момент слияния с массой нанороботов, но окончательно переходить на новый уровень не спешил. Еще оставалось много дел в этом мире. Понимал, что, перейдя грань, он обретет уже иные интересы, иные цели и задачи, но чувствовал, что этот новый мир нужно приоткрыть для всех желающих.

Пришел вызов от Виктора. Не отрываясь от своих исследований, профессор создал фантом для общения с куратором. Частью сознания он видел озабоченное лицо Виктора, ресурсы, отведенные для беседы, анализировали информацию и находили нужные слова:

— Что случилось? Судя по твоему виду, ты чем-то озабочен?

Виктор нахмурился. Он сидел в своем кабинете в кожаном кресле с высокой спинкой. Глаза спрятаны за линзами киберочков, которые, профессор знал, выводят изображение собеседника. Но в отличие от Ковалева, который видел собеседника с помощью камер наблюдения, взломав пароли и подключившись к ним напрямую, протокол связи Виктора лишь моделировал лицо и мимику профессора, не позволяя увидеть, что тот делает в реальности.

— Я не знаю, как поступить, — сказал Виктор смущенно. — С одной стороны, мое руководство, которое поставило меня «присматривать» за вами, с другой стороны — я доверяю вам. Думаю, эта информация будет вам интересна.

Канал связи был зашифрован, и потому куратор говорил, не боясь прослушки.

— Цветаев обратился к моему департаменту, — продолжил говорить Виктор, — сказал, что у него есть информация, способная ускорить их работу по преобразованию организма в наномашинную массу, как это было с вами.

Ковалев хмыкнул:

— Это он так думает, на самом деле тех данных недостаточно. Он ведь поставил условием, чтобы опыт ставился на нем?

— Откуда вы знаете?

— Да у него на лице все было написано. Он не видит других выходов, как уничтожить меня физически, но понимает, что это не так просто. К ядерным запасам у него доступа нет, поэтому остается лишь стать таким, как я, и схлестнуться, как говорится, грудь в грудь, как супергерой и суперзлодей в голливудских фильмах.

— Значит, у него ничего не выйдет?

— Почему же. Выйдет.

— Но вы же сказали, что у него не все данные по вашему эксперименту.

— Я помогу. Сделаю так, чтобы у него получилось.

Всегда невозмутимый Виктор выглядел растерянным.