Апостол Папуа и другие гуманисты. I. Мидгардсорм

Это была судьба (вероятно, подстроенная INDEMI — см. «имя» и «ошибка»).

Это была удача (поскольку Аладдин была банши, а у банши свой этический кодекс).

Собеседники Герды пояснили: согласно этому кодексу, любой, кто принят в команду, считается человеком (с литерной буквы «Ч»). Любой! Будь он хоть мусульманин, хоть марсианин — если вы с ним в одной команде, то фокусы вроде холодной протокольной тактичности вместо естественного товарищеского отношения — это свинство. Если он работает заодно с вами, прилагая свои силы, время и способности для решения общей задачи, то он такой же человек, как вы. И какая, на фиг, разница, к каким оккультным сущностям он обращается в магических ритуалах? Мы, люди, все со странностями, и давайте признаем естественное право каждого из нас на свои странности. Все! Точка!

Возможно (сказал по секрету парень-костариканец) Аладдин стала спать с Омаром из принципа, чтоб показать: «я считаю его человеком, даже если вы все считаете иначе».

Именно из-за «этического кодекса банши», и логичной бескомпромиссности Аладдин, отношение к Омару со стороны магистра Марракота и его ребят стало… Не то, чтобы товарищеским, но почти. Настолько «почти», что Марракот придумал ему мега-яхту. Впрочем (как отметили все собеседники) об этом лучше спросить самого Марракота.

…

Именно так поступила Герда, когда после бесед с сотрудниками, в кабинет вернулся Марракот, и налил себе и ей по чашке какао по-ацтекски: с острым красным перцем.

Такой розыгрыш был уже знаком Герде. Она невозмутимо сделала пару глотков этого зверского напитка, похвалила букет (чем согрела сердце магистра), а затем спросила:

— Марракот, а вы прокомментируете слухи, что вы инициатор мега-яхты «Ecoil-Rig»?

— Просто, — ответил он, — люди в наше время не соображают. Даже мои ребята, хотя, вы понимаете, они — лучшие из лучших. Но, они тоже тормозят, когда перед ними неявно возникает по-настоящему интеллектуальная задача. Вы представляете, что это такое?

— Мм… — Герда задумалась, — …Видимо, это задача, требующая интеллекта.

— Чушь! — буркнул Марракот, — Если известно, что задача требует интеллекта, то это уже техническая задача. Много ума не надо, чтобы собрать команду спецов под конкретную задачу. Но если неизвестно, что перед вами интеллектуальная задача, то действительно требуется интеллект. Вы поняли?

— Э-э… Да. Кажется, я поняла.

— Кажется? Давайте проверим. Ну-ка сообразите: для какой задачи требуется не просто интеллект, а высокий интеллект? Включите свои мозговые извилины, это полезно.

— Стоп-стоп, Марракот! Не давите на меня, — сердито сказала Герда.

— Вы правы. Я не буду давить, я буду стимулировать. Если вы найдете верный ответ, то получите такой приз, о котором мечтают тысячи журналистов, но у них нет шанса.

— Мм… Заманчиво… Дайте подумать.

— Даю. Думайте, — и Марракот замолчал, чуть насмешливо разглядывая собеседницу.

Герда Шредер прикрыла глаза, и сосредоточилась, вызывая в памяти фразы магистра.

…Неявно возникает по-настоящему интеллектуальная задача.

…Если неизвестно, что перед вами интеллектуальная задача, то требуется интеллект.

…Для какой задачи требуется не просто интеллект, а высокий интеллект?

…Неявно… Неизвестно… Высокий… Высокая не явность, или неизвестность.

— Это, — медленно произнесла она, — такая задача, о которой заранее неизвестно, что она перед вами, и что она вообще существует. Задача-невидимка. Как хамелеон в кустах.

— Holy shit… — задумчиво откликнулся магистр, — …Я не ожидал, что вы найдете верный ответ. Как правило, у таких вот женщин с мальчишеской фигурой, глазами испуганной антилопы, и стрижкой под классику эмансипации, мозги заточены только на поэзию.

— Mauru-roa, Марракот, вы тоже очень сексуальный и привлекательный.

— Да, я такой. А к чему это вы?

— Ну, по ходу, к слову. Вообще-то я хотела напомнить, как бы, о призе, или типа того.

Эта реплика Герды, пародийно имитирующая незийский небрежный стиль речи, очень развеселила магистра.

— Ха-ха-ха! Беру назад ту испуганную антилопу! Вы освоились в Море Нези, я вижу. А относительно приза — да, вы выиграли, но это высокоинтеллектуальная задача.

— В смысле, Марракот, вы еще не придумали приз. E-oe?

— E-o! Я придумываю его, а параллельно, я буду отвечать на ваш вопрос о мега-яхте.

— Очень любезно с вашей стороны, я внимательно слушаю, — вежливо сказала Герда.

— Aita pe-a! — он улыбнулся и махнул широкой лапой, — Итак, в мае Гигаплафер достиг 5 процентов проектной мощности: 4.000 тонн, или 32.000 баррелей биотоплива в день.

— Э-э… Простите, Марракот, но я не очень чувствую эти большие топливные цифры.

— Я поясню. На получение литра бензина тратится 2 литра нефти. Значит, мы считаем майскую добычу, как 64 тысячи баррелей нефти. Для сравнения: Бруней добывает 100 тысяч, Бахрейн — 200 тысяч, страны из «нефтяной десятки» — от 2 до 10 миллионов.

— Больше половины добычи Брунея, это очень серьезно, — оценила Герда.