Апостол Смерти (СИ)

Он с отвращением глянул на безжизненного товарища. Окружённый бутылками и пустыми обёртками, тот выглядел как алкоголик после коллективной попойки. Не хватало раскатистого храпа и слюны в уголке приоткрытого рта.

— Его чуть удар от счастья не хватил. Решил, что он избранный, а я почувствовал в нём нераскрытый потенциал великого чёрного мага. Вот только приводить ко мне тебя он не торопился, сколько я ни намекал и ни предлагал в открытую. Хотел сначала пройти посвящение и покрасоваться перед тобой.

Лера опустила глаза, взглянула на Хеллсинга и грустно вздохнула. Помрачневший Сумрак сделал вид, что не заметил.

— Нам пришлось поторопиться с его посвящением и пропустить многие нюансы, а в список членов общины в дневнике я его вообще не вносил. Так что, некромантом он не был и не станет. По сути, никаких потенциалов к чёрной магии у него и не было. Он просто фанатеющий по субкультурам позёр.

— Не надо его так называть! — Лера взглянула на Сумрака так, словно бы никогда и не думала лелеять его футболку, которую он любезно одолжил ей для сна. Как будто сама мысль об этом была ей противна.

На лице Демида дрогнула скула.

— Когда ты всё же начала ко мне приходить, — ещё более сухим голосом сказал он, — дух матери почему-то молчал, и я решил попробовать проводить тебя до дома. Ведь именно туда она привела меня в тот раз. Возле твоей двери я почувствовал зов. Мать звала меня в квартиру, но время было уже позднее, чтобы напрашиваться в гости. Я всё рассказал отцу и сообщил ему твой адрес.

— Я же пробил его по базе, увидел знакомые имена и решил проведать старых друзей, — подхватил майор, а Лера снова гнала от себя выводы.

— К чему вы оба клоните? Вы же хотели найти её убийцу, при чём здесь мой дом?

— Лер, просто выслушай, — посоветовал я.

— Я подкараулил Катерину и подстроил случайную встречу, — непреклонно продолжал Роман. — Она пригласила меня на ужин, и весь вечер я наблюдал за ней и Глебом. Будь уверена, опыт следователя у меня работал на полную мощность, и скелеты в шкафах их брака я разглядел ясно.

Образ Глеба схватился за понурую голову и страшно замотал ею из стороны в сторону.

— У них всегда всё было хорошо.

— Распознать психически нездорового человека не так уж и сложно, если на то намечен глаз. А уж бешеный страх близких, например, жены, и подавно.

— Да что ты несёшь?!

— Замолчи! — процедил я со стиснутыми зубами.

— А доказательство самого страшного — обручальное кольцо моей жены на пальце Катерины, — забил Роман последний гвоздь. — Золотое, с маленьким белым камнем. Я его хорошо помню. Это была единственная её драгоценность, которую Оксана не заложила в ломбард в те не сахарные времена, и которая пропала вместе с кошельком с жалким полтинником. Я сопоставил свои наблюдения и сделал вывод.

— Мало ли колец…

— На следующий день позвонил Кате и назначил ей встречу, когда Глеб будет на работе…

— Он каждый год проходил медкомиссию на работе, и психиатр…

— Сначала она всё отрицала. Как и ты, твердила, что у вас идеальная семья, но только слепой бы не увидел, насколько она была запугана, и как устала хранить какую-то страшную тайну. Ещё раз спасибо моей профессии — я нашёл к ней подход, и она рассказала всё, с чем ей пришлось жить столько лет. В девяностых, когда Глеб злоупотреблял, он не только попадал в уличные разборки, но и держал в страхе семью и всех соседей. Ты этого не помнишь, потому что Катерина годами не вылезала с тобой из кабинета детского психолога. Она до сих пор уверена, что ты выросла замкнутой и впала в эту свою черноту из-за всего, на что ты насмотрелась в неосознанном возрасте.

— На что насмотрелась? — несчастно промолвила Лера.

— На его пьяные выкрутасы! На то, как он валялся голым и обделанным посреди коридора, как упал на стеклянный сервант и обрызгал кровью всю квартиру… Как чуть не выронил тебя с балкона! Как разнёс вдребезги всё, что было в зале! Как избил Катю до позднего выкидыша! Как…

— Пап, хватит!

Вид у майора был на редкость озверевший, руки сжались в кулаки, лицо исказилось сатанинской злобой, губы искривились в натужной попытке сдержаться, прекратить выплёвывать всё, что долгое время он держал в себе. Наверное, если бы не Демид, офицер бы ещё не скоро остановился.

На Леру было жалко смотреть. Она сидела, низко, совсем как её отец в моём видении, склонив голову. Я хорошо понимал ту волну воспоминаний и ужаса, что захлестнула и пронзила её насквозь. Буквально на себе я ощущал, как в её черепной коробке одна за другой взрываются гранаты, разрушая в осколки выстроенный мозгом защитный купол.

«Я виноват… Они заслуживают счастье… Виноват… Помоги!» — эти мысли крутились и крутились в моей голове, пока до меня не дошло, что принадлежат они отнюдь не мне.

«Что я должен сделать?»

«Помоги им».

«Как?»