Арбалетчики князя Всеслава [с иллюстациями]

В основном бабёнки были местные, но встречались и рыжие кельтки, и смуглые ливийки, и даже одна негритяночка - довольно симпатичная, кстати. То ли случайно, то ли чувство юмора у работорговца было такое, но рядом со знойной африканкой сидела и маленькая обезьянка. Вместе он их продаёт, что ли? "Шоколадка", конечно, как товар экзотический и потому особо престижный, продавалась за полторы сотни шекелей. С обезьянкой или без оной - я так и не понял, да и не стал вникать - один хрен жаба задавит при такой цене. Гораздо дешевле, но тоже сурово - сотню шекелей - стоила одна ливийка. Тридцатилетнюю лузитанку с десятилетней девочкой отдавали за шестьдесят, бабёнки от шестнадцати до тридцати, тоже испанки, шли от тридцати до пятидесяти, а дешевле всех - всего двадцать шекелей - просили за молодую и довольно симпатичную кельтиберку со связанными и оттянутыми вверх руками - видимо, спрос и цену сбивал её непокорный нрав, поскольку её даже не раздели. Из тех девиц, что шли от тридцати до пятидесяти, я как раз разглядывал одну за пятьдесят - шекелей, конечно, лет ей было около двадцати, гы-гы! Покупать её я уж точно не собирался, но отчего ж не поглазеть на стриптиз-шоу, когда показ бесплатный? Это была бастулонка с южного побережья, явно с небольшой финикийской примесью, и своей цены она явно стоила - смуглая, с вьющимися чёрными волосами, черноглазая, фигуристая - верхние выпуклости так и просятся в руки!

- Новичок решил остепениться и завести наложницу? - раздался насмешливый и знакомый голос сзади. Обернувшись, я сперва не понял юмора, а когда понял - надеюсь всё-же, что вида сумел не подать - слегка выпал в осадок. До сих пор я как-то наблюдал "почтенную" Криулу и её дочку в мешковатых иберийских туниках и юбках, да ещё и в плащах - не май ведь месяц - и всё это на них было из толстой грубой ткани. Ну, не такой грубой, как у простых пейзанок, потоньше, но разница была не столь уж и велика. Словом - в деревне они и одевались по-деревенски, но здесь, в каком-никаком, а всё-же городе, они переоделись по-городски. А по-городски - это в античном мире значит - по-гречески. И не в мешковатые, хоть и тонкой ткани, дорические хитоны, а в платья лёгкие - хрен их знает, как они там называются, облегающие - ага, на талии, а вот выше и ниже оной - так пожалуй, что и обтягивающие... В общем, фигуру их нынешнее городское одеяние скорее подчёркивало, чем скрывало. Нет, всё-таки глаз у меня - алмаз! Ведь там, в деревне - под какой мешковиной ТАКИЕ "природные богатства" распознал!

- На наложницу я пока ещё не заработал, почтенная! - бодро и весело ответил я, - Но на далёкое и светлое будущее не мешало бы присмотреться и прицениться.

Зима в Кордубе средиземноморская. Ночью ещё как-то даёт о себе знать, но днём, да ещё и солнечным - нам бы в России такие зимы! Вот и "почтенная" с Велией, согревшись под солнцем, плащи скинули и на сгиб локотка повесили. А выемки спереди на их платьях глубокие, да и сами платья выше талии - ну, не то, чтоб очень уж туго всё обтягивали, такого греческий покрой не предусматривает, но верхние выпуклости у обеих сдвинуты вместе, и ложбинки между ними просматриваются чётко. Зрелые "достоинства" мамаши оказались, конечно, гораздо более выдающимися, чем у её юной дочурки, и мой глаз-алмаз невольно сфокусировался на точке, расположенной примерно на голову ниже её подбородка. Оттуда, оценив зрелые достоинства, он стрельнул в аналогичную точку юных достоинств, потом снова туда, потом снова обратно...

Судя по тому, что Криула то слегка улыбалась, то хмурилась, её голова была, надо полагать, занята решением нетривиальной головоломки - как расценивать столь нескромный взгляд наёмного солдафона - то ли как возмутительную дерзость, то ли как своего рода грубый солдатский комплимент. Девчонка же, хоть и сдерживала смех, но улыбалась во все свои тридцать два безупречных зуба. Потом уронила кошелёк - ага, с понтом случайно, наклонилась за ним - да так, чтобы волосами не загородить мне обзор её выпятившихся достоинств - пару раз при этом "промахнулась", затем таки подобрала, выпрямилась, скосила глаза на мать, убедилась, что та не видит, и на пару мгновений показала мне язычок. Её мать тем временем, решив головоломку благоприятным для меня образом, тоже улыбнулась уже отчётливее.

- Максим, а если бы мы стояли там, - девчонка указала пальчиком на помост с рабынями, - Сколько бы мы тогда стоили?

- Ну и шутки у тебя, Велия! - слегка оторопела "почтенная".

- Так интересно же, мама, хи-хи! Так сколько, Максим?

- Тут - нисколько.

- И как это понимать? - похоже, мамаша склонялась к включению обиды, да и дочурка озадачилась.

- Тот, кому повезло бы отловить вас, был бы глупцом, если бы выставил вас на продажу тут. Я слыхал, что в Греции цена на красивую рабыню-танцовщицу может даже равняться цене неплохого дома. Не знаю, правда ди это...