Аркана

Костёр. Они приготовили для меня костёр. Я для них ведьмой была. Той, что не место среди праведных жителей. И Атлант вовсе не шутил, не солгал ни единым словом. В моей голове лихорадочным потом крутились слова те, что прозвучали в этих стенах. Братоубийство.

Я не могла соединить все нити в единую. Ту, которая правдой развернётся, а не ложью, что циркулировала по моим венам. Но каждая новая попытка обрывалась, как только представляла Атласа с кинжалом, а у его ног хладное тело брата. В горле жгло, словно кто-то засунул туда железный прут. Глаза щипало. Кожа покрылась пеплом страха в ожидании, когда меня призовут. Когда привяжут к столбу, а под ногами подожгут хворост.

Как моё путешествие с бродячим цирком могло обернуться подобным образом? Как всё зашло так глубоко, что я не видела выхода? Потерялась. Разбилась. Ослепла.

Ожидание самое плохое что может быть. Время в подобные моменты не просто тянулось, оно словно останавливалось, позволив тебе думать обо всём на свете. О том, как начиналась жизнь. Первые осознанные воспоминания. Мамины улыбки. Бабушкины тёплые объятия. Песни. Прикосновения. Аромат леса особенно после дождя, когда земля имеет острый ярко выраженный запах прелости и свежести. Чего-то могучего чистого и таинственного.

Когда меня вывели из дома под конвоем, я представляла, словно иду по тропинке в лесу. Земля приятно ласкала ступни. Солнечные лучи касались кожи, а в носу свербел аромат зелени свежести и какой-то загадки. Тайны, которую я смогу разгадать.

А потом мою кожу обдало жаром огня. Жители этой праведной деревни стояли вокруг шеста, к которому меня вели и держали в руках факелы. Это ведь дом Атласа. Какого чёрта произошло там в прошлом? Какие тайны сокрыла и похоронила его душа? И снова то слово «братоубийство». Я тряхнула головой, хотела выкинуть те обжигающие буквы, которые складывались в слоги и оборачивались в душе туманными змеями, но не могла. Чем больше пыталась, тем настойчивее оно звучало. А потом завопило.

Я слышала шепотки. Видела, как матери укрывают своих детей, когда я смотрела в их сторону. Сглотнула тугой ком, когда меня подвели к огромному деревянному столбу, зарытому в землю. Сдержала крик агонии, пока мои руки и ноги привязывали, а внутри визжала, почувствовав аромат костра. Да он прекрасен был. Казался гордым неприступным и властным. Огонь поядающий. Бог так наказывал грешников и церковь любила использовать стихию огня для того, чтобы показать другим любое отличие от действительности, которую предлагала церковь, и ты будешь сожжён. Безжалостно. Без права на освобождение.

Позволить себе задуматься о том, как подо мной трескается и горит огненное пламя — значит сломаться, поэтому я вдыхала древесный аромат дерева. Слышала треск коры, когда огонь занялся нижним рядом хвороста. Стояла с закрытыми глазами игнорируя всех этих сумасшедших жителей и их теперь уже не шепотки, а крики.

— Ведьма, — скандировали они. С каждым разом их голоса становились сильнее. Глубже. Злее.

— Огонь изгонит злых демонов, — услышала я новый грубый голос, но глаза не стала открывать.

А потом услышала песнопения. Растяжные. Почти заунывные. И моя душа стеналась внутри от этих звуков. Я чувствовала, как по щекам потекли слёзы. Ощущала, как жар огня подступает всё ближе к моим голым ступням и пыталась сдержаться изо всех сил, чтобы не завопить. Чтобы не сорваться и не молить об освобождении. Чтобы не пасть перед этими людьми в надежде на спасение. Они не дадут мне искупление, считая чёрной мою душу. Ведьмы они все ещё вызывали страх у тех, кто не ведал, что ведьм злых тех, которые посылают заклятия, готовят зелья, не существует. Я просто отличалась от них. Кожа не молочно-белая, а загорелая на солнышке. Волосы чёрные длинные. Губы алые. Взгляд, пронизывающий до самых костей.

Я слышала в тех словах молитву. Они верили, что бог придёт и спасёт меня. Заберёт мою душу, исцелит и простит все грехи. Открыв глаза, я обвела взглядом этот кошмарный хоровод людей, которые вскинули руки к небу, как и глаза и ждали ответа. Тогда я столкнулась с глазами мальчика, который смотрел на меня не мигая. Он просто стоял возле матери держась за её юбку и смотрел, как пламя поднимается вверх, облизывая своим жаром мою кожу. Слеза скатилась по щеке, и он увидел её, а потом прикрыл глаза, но не отвернулся, потому что не мог. С самого детства их учили ненавидеть. Бояться. Уничтожать. Но не отворачиваться, потому он прикрыл глаза, увидев слезу на моём лице.

Жар стал настолько глубоким, что я сорвалась. Завыла, как ненормальная, потому что сил сдерживать свои вопли крики боли и страха больше не могла. Слишком много. Вызывающе. Безгранично. Так больно что я не могла справиться со своими чувствами. Они лавиной одна за другой накрывали меня, изнутри заставляя сопротивляться. И я пыталась вырваться, понимая, насколько ничтожны те действия. Руки так крепко были связаны, что мне не удастся, даже если начну колдовать, чего каждый здесь житель ждал, это не поможет.