Архив потерянных детей

В Литл-Роке мы видим машины, торговые центры, большие дома – места, где, предположительно, должно быть множество людей, но людей мы не видим, во всяком случае на улице. На окраине Литл-Рока нам попадается «Уолмарт». В ассортименте множество разнообразных товаров, что обычно для любого крупного супермаркета. Разве что здесь продаются диковинные штуки, их количество превосходит всякую норму, даже озадачивает, сказала бы я, и некоторых я отродясь не видывала, даже представить не могла, чтобы такое существовало. Например, какой-то мелочайзер. Что это за штука такая, этот мелочайзер? Что она делает? Как выглядит? Кому может понадобиться? Из картинки на коробке тоже мало что поймешь: так, выдвижные ящики с пружинными защелками, на роликовом ходу (с регулируемыми перегородками), сверху нескользящие полоски, ага, идет в комплекте со снабженной зажимами подставкой-держателем, для экономии места ставятся горкой один на другой. Мелочайзер «избавляет от необходимости рыться в салоне вашего фургона в поисках нужной вещи, поскольку все нужное всегда будет у вас под рукой». Показать бы этот мелочайзер кому-нибудь из блистательных нетривиальных умов, к тому же мало терпимых к тупости, – скажем, Энн Карсон, сестре Хуане Инес де ла Крус[63] или Маргерит Юрсенар[64] – уж они бы сочинили чудесное стихотворение об олене, бредущем по снегу.

Еще мы понимаем, что тем и хорош «Уолмарт», что там много людей. Одна сценка с первого взгляда подкупает меня: старикан с внучкой выбирают авокадо, оценивая качество каждого плода по запаху. Старикан поучает девушку, что нюхать их надлежит «не все брюхо, а точнехонько пупок», и тут же проводит показательный сеанс авокадо-пупко-обнюхивания. Другая сценка вызывает мгновенную антипатию: женщина в кроксах бредет по проходу, подволакивая ноги, смущенно улыбается очереди, всем своим видом показывая, что растеряна, не знает, куда идти, и вообще немного не от мира сего, – и вдруг ловко втирается без очереди!

Мы закупаемся сапогами. Скидки на них – что-то невероятное. Все получают по паре сапог ковбойского рода-племени, недорогих, красивых и высоких. Мои, правда, не ковбойские. А самые настоящие шикарные панковские ботинки под кожу – за какие-то 15 долларов 99 центов, – и я не сходя с места надеваю их, еще не оплатив, к вящему негодованию детей: у них в голове не укладывается, что можно нацепить еще не оплаченную вещь.

Из магазина я выхожу, чувствуя себя в своей обновке настоящей космической леди, покорительницей космоса, чьи следы впечатываются в лунный гравий, когда она (я то есть) ступает «по миру, как звезда, пустынному», – уверена, Грабал удостоил бы таких слов эту циклопических размеров уолмартовскую парковку. Мальчик говорит, что коробки из-под сапог надо сложить в багажник, мало ли, вдруг пригодятся нам или пригодятся ему на когда-нибудь потом. Неужто я и правда заразила его своей архивной лихорадкой, удивляюсь я: страстью откладывать, собирать, архивировать, инвентаризировать, составлять списки, каталогизировать.

Для чего? – спрашиваю я.

На потом, говорит он.

Я уговариваю его, что у нас и так достаточно коробок, напоминаю, что одна коробка у него есть и он еще ничем не заполнил ее.

И кстати, почему ты ничего не кладешь в нее? – спрашиваю я, желая сменить тему.

Потому что, ма, она мне на потом, отвечает он.

Отвечает с апломбом истинного архивиста, хорошо знающего, что делает. Я обезоружена и улыбаюсь ему.

Под вечер мы подъезжаем к западной границе Арканзаса и в городке Де-Куин, всего в нескольких милях от границы с Оклахомой, находим вполне приличный мотель на улице с названием Джоплин-авеню. Наших детей будоражит сама идея назвать так улицу, в честь Дженис Джоплин. Девочка даже не просит рассказать очередную историю, а достает свой экземпляр «Книги без картинок» и заправски театральным тоном зачитывает из нее семейству, перелистывая страницы: «Это история о Дженис Джоплин, великой ведьме ночи…» Я и горжусь ею, и временами тревожусь за нее: ей всего пять, а она уже поклонница Джоплин, но больше, наверное, горжусь, чем тревожусь. На сегодня они с мальчиком освобождаются от повинности чистить перед сном зубы, но только на сегодня.

ДИКОВ ВИСКИ

Свет в комнате погашен, дети уже спят на своей кровати. А на нашей мы с мужем ссоримся. Все как всегда, обычный обмен любезностями: он со своей подушки шепотом мечет в меня желчными прилагательными, я выставляю им навстречу непробиваемый щит каменного молчания. Один энергичен, другой инертен, но оба мы настроены одинаково агрессивно. В браке существует всего два вида соглашений: те, на соблюдении которых настаивает один, и те, на разрыве которых настаивает другой.