Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России

Когда я переехал в Москву и стал издавать журнал «Рысак и скакун», по моей инициативе В. В. Недоброво написал для журнала большую и весьма интересную статью о Петушке. Статья эта обратила на себя общее внимание и напомнила охотникам об этой лошади. Потом были еще статьи о Петушке, а в хронике нередко появлялись мои заметки о нем. Это была отнюдь не реклама – в то время я не думал, что когда-либо куплю Петушка, – а лишь дань уважения и восхищения этой великой лошадью. Все это не нравилось многим коннозаводчикам. Впрочем, давным-давно известно, что коннозаводчики и спортсмены не особенно любят, когда хвалят чужих, а не их лошадей. Статьи о Петушке раскололи охотников на два лагеря: одни были за Петушка, другие против. Телегин был за Петушка и ругал Якунина, называя его самодуром за то, что он губит эту замечательную лошадь. Телегин признавал только своих лошадей, а Петушок был сыном телегинского жеребца. У Живаго, где собирался тогда наш кружок, Петушка ценили все. Н. И. Родзевич говорил: «Замечательная лошадь!» – а это много значило в устах великого знатока и выдержанного реалиста. Страстным поклонником Петушка был и маститый старец С. А. Сахновский. Я частенько проводил у него вечера и любил послушать его рассказы о старине. Сахновский очень ценил Петушка и, вздыхая, говорил мне: «Вот бы вам, Яков Иванович, купить Петушка. Эта лошадь сразу даст тип заводу, резвость и создаст вам фирму». Вот почему, когда почтенный Яков Игнатович Кочетков, ученик Сахновского и смотритель известного Ивановского завода герцога Лейхтенбергского, приехал в Москву искать производителя и по обыкновению обратился за советом к Сахновскому, тот указал ему на Петушка и советовал его купить. Кочетков был замечательной личностью, преданной интересам завода, в сущности, все дело вел он один. К Лейхтенбергскому его поставил Сахновский, когда был директором Ивановского завода. Изредка бывая в Москве, Кочетков навещал Сахновского, по старой памяти делал доклад по заводу, как бы отчитывался в своей работе перед ним. Все советы и указания Сахновского он свято исполнял и относился к нему с благоговением. Сахновский в свою очередь очень любил и уважал Кочеткова. К сожалению, я не присутствовал при встрече двух старых могикан, но на другой или третий день, зайдя к Сахновскому, я узнал от супруги Сергея Алексеевича все подробности этой исторической встречи. Вот что она мне рассказала: «Серёжа очень обрадовался, когда пришел Яков Игнатович. Это было вечером. Я сидела за вязанием, а они мирно начали беседовать в кабинете, где Серёжа лежал на софе, так как все эти дни ему нездоровилось. Вдруг я слышу, Серёжа начинает волноваться, все громче и громче говорит и наконец кричит: “Герцога заложить, а купить Петушка!” Я испугалась, бросилась к ним в комнату и вижу: Яков Игнатович смущенно сидит, а Серёжа грозит ему кулаком и так разволновался, что еле пришел в себя».

Сахновский на вопрос Кочеткова, какого жеребца купить, сказал, что лучше Петушка им лошади не найти, пусть его немедля и покупают. Кочетков вздохнул и ответил, что это невозможно, так как у них ассигновано на покупку только 10 000 рублей. Тут-то старик и разошелся, стал упрекать ни в чем не повинного Кочеткова, что они не охотники, а алтынники и купцы-аршинники и что они не умеют ценить настоящую лошадь, и заключил: «Герцога заложить, а купить Петушка!»

Прошло много лет, Петушок уже принадлежал мне, ничего серьезного не дал, и я решил его продать. Естественнее всего было предложить его в завод герцога Лейхтенбергского, что я и сделал. Кочетков его сейчас же купил за 3000 рублей – исполнил-таки завет своего учителя. Да, Петушок на своем веку наказал не меня одного, а многих, и в особенности тех, кто купил его детей…

Были у Петушка и заядлые враги, и главный из них – Феодосиев. У него по вечерам собирались охотники, и стоило мне туда прийти, как тотчас разгорался спор. Папаша (Пейч) снисходительно молчал и иногда поддерживал меня. Коноплин добродушно трунил – он считал Петушка неплохой лошадью. Феодосиев буквально слышать не мог имени этой лошади и всячески поносил Петушка. Он предсказывал Петушку в заводе полный провал. “С'est un poltroon!”[5] – твердил он постоянно, и добавлял, что это не серьезная лошадь, а шарлатан и обманщик. Мое увлечение Петушком Феодосиев считал фантазией. Но кто же из нас, заводчиков-практиков, не гадает и не фантазирует?..