Артюр Рембо

Под проливным дождем, пешком пришел туда в полдень, пишет он Рембо, не нашел никого. Собираюсь уезжать с почтовой каретой. Отужинал с какими-то французами из Седана и здоровенным школьником из шарлевильского коллежа. Пирушка была — мрак!

_{Рисунок Рембо из письма к Делаэ (май 1873 года).}

Это письмо, очевидно, написанное после ужина, сопровождавшегося обильными возлияниями, содержит кроме довольно грубых шуток повторяющийся два раза намек на приятное известие: «Ты останешься доволен». Это значило, что путь в Англию был свободен — мать Верлена, при которой у него не хватало духу уехать обратно в Лондон, собиралась вернуться к себе в Аррас.

В пятницу 23 мая, накануне решающей встречи в Буйоне в следующее воскресенье, Верлен изложил свой план Лепеллетье: он поедет в Льеж, затем в Антверпен и наконец в Лондон после встречи с «дружками из Шарлевиля — Мезьера».

Эта встреча произошла 25 мая. В тот день Верлен так опоздал в «Арденнский отель», что и два года спустя все еще помнил об этом («Да, и по-свински же я себя повел тогда», — напишет он 1 июля 1875 года Делаэ). Последний спустя 55 лет описал памятный обед в октябрьском номере «Певчего дрозда» за 1928 год, но его рассказ содержит слишком много явных ошибок и нелепостей, чтобы приводить его здесь.

Можно предположить, что Рембо был рад возобновлению «крестного пути», тем более что Верлен, казалось, успокоился, если не полностью излечился. Он, похоже, решил — окончательно и бесповоротно — устроить свою жизнь, не думая о жене. И потом, для Артюра все было лучше, чем Рош в мае и Шарлевиль в июне.

Пасмурный и меланхоличный Делаэ один вернулся в Седан на почтовом дилижансе.

После посещения Льежа в понедельник 26 мая⁴ и Антверпена 27-го оба путешественника сели в тот же вечер на пароход компании «Грейт Истерн Рейлвэй», который, подняв якорь в 4 часа, прибыл в Харвич на следующий день в 6 часов 40 минут. «Неслыханное по красоте путешествие», — пишет Верлен Лепеллетье в письме от 29 (на самом деле 30) мая (пятница).

Рембо, восхищенный, написал верлибром стихотворение «Движение», по тону очень отличающееся от «Морского пейзажа», воспевающее первую встречу с морем. Наши путешественники покоряют мир («юная пара уединилась на этом ковчеге»):

Они — завоеватели мираВ погоне за химически-личным богатством;Комфорт и спорт путешествуют с ними;

(…) Головокружение и отдых Под потоками светаВ страшные вечера занятий.(…) В гармоничный экстаз их загнали,В героизм открытий[126].

Они сняли комнату у некоей г-жи Александры Смит в доме 8 на Грейт Колледж-стрит в Кемден-тауне, на северо-западе Лондона, очень веселом квартале недалеко от Хайгета, пристанища художников.

Сначала все было великолепно. Верлен взялся наконец за ум: «Никого не буду больше донимать своими проблемами, — пишет он Эмилю Блемону 30 мая 1873 года. — Правосудие положит всему конец».

Рембо мог праздновать победу. Со спокойной душой он принялся переписывать начисто черновые наброски «Языческой книги». Верлен нарисовал, как тот сидит в трактире и пишет, добавив на полях: «Вот так было написано «Одно лето в аду», в Лондоне, в 72–73». Этот рисунок (утерян⁵), о котором сообщает Шарль Уэн, хранился у издателя Леона Ванье.

Верлен, пользуясь не меньшей свободой, посещал читальные залы Британского музея и вновь почувствовал вкус к творчеству. Он уже понял, что Рембо был прав, настаивая на их финансовой независимости. Если они собирались надолго задержаться в Англии, то, конечно, не могли бесконечно пользоваться щедростью г-жи Верлен. Уроки французского приносили им достаточно, чтобы покрыть текущие расходы и немного отложить на черный день — свобода, черт возьми, стоит денег! Друзья уже представляли, как они путешествуют со всеми удобствами, как туристы, в южных морях… — в любом случае, далеко, очень далеко от улицы Николе!

Ундервуд нашел два практически одинаковых объявления в популярном «Эхе» от 11, 12 и 13 июня и «Дейли телеграф» от 21 июня 1871 года:

«Уроки французского, латыни, литературы на французском языке дают два джентльмена из Парижа. Цены умеренные. Верлен, 8 Грейт Колледж-стрит, Кемден-таун»⁶.