Аспекты

– Я очень рада. Гикори – чудесный мальчик. Он вырастет прекрасным, благородным человеком.

– Вы так думаете?

– А как же иначе, в таком обществе.

– Странжу было бы очень приятно услышать это от вас. Надеюсь, вы ему сама скажете. Только постарайтесь, чтобы Гикори рядом не было.

Они рассмеялись.

– А у вас было счастливое детство? – негромко спросила Лумивеста.

– Получше, чем у других, насколько я могу судить. Моя мать была врачевательницей, отец преподавал историю в Аскорельском университете.

– И через него вы познакомились со Странжем?

– Нет. Естественно, я о нем слышал, в университете о нем все знали. В усадьбу меня привезла Эдеа, через год после того, как мы заключили консейль.

Лумивеста вздохнула, а потом спросила:

– А много ли палионов, получивших подобное воспитание?

– Вообще-то нет. Но орден сильно изменился. В Среднецарствие слагали легенды о простолюдинах, которые становились палионами. Впоследствии, когда вместо частных военных компаний возникла общегосударственная армия, стали уделять больше внимания доблестным подвигам отдельных солдат. Монарх по-прежнему единолично отбирал кандидатов, но право быть включенным в список получал любой. Правда, не все избранные проходили испытания. – Сильверн посмотрел на нее. – Многие из тогдашних палионов облекли себя славой, и доброй, вот как Алостилет, Орланс и Строгальт, и дурной – но их имена мы не будем вспоминать. Теперь, когда монархов больше нет, члены Ордена сами отбирают кандидатов, но, как свойственно всем людям, основывают свой выбор на собственных предпочтениях. И все больше и больше начинают походить друг на друга. Не все в Ордене считают, что это хорошая практика. – Он улыбнулся и добавил: – Но это не означает, что мы не в состоянии измениться.

– А кто выбрал вас? – спросила Лумивеста.

– Меня выбрала магия. Я не стал бы палионом, если бы не был арматьером. У меня не было выбора.

– В каком смысле?

– Чародейством управляет волеизъявление. Но иногда трудно сказать, кому принадлежит эта воля. В моем случае мне просто не с чем сравнивать, но я попробую. К примеру, вы знаете, что Березар – не чародей.

– Да.

– И вы видели, как через него течет магическая сила.

– Но это же не…

– Вы правы. Но хотя вы сознаете, кто наделяет его этой силой, при первой встрече с Березаром вам было очень не по себе.

– Да, наверняка это было заметно.

– Не волнуйтесь, он к такому привык. Однако не забывайте, что мы говорим о человеке, через плоть которого Богиня распространяет Ее свет. Это устрашит любого. А ему приходится жить с этим… или не жить.

– Я… я об этом не задумывалась, – сказала она, оторопев. – Скорее я полагала, что вы стали палионом по призванию и через это избрали свою магию.

– Мне легче, если окружающие так думают. – Сильверн отвел глаза. – Хотя я этого стыжусь. Все люди предпочитают легкие пути. Поэтому чародейство так привлекательно.

– А вы стыдитесь цвета своих волос? – серьезно спросила Лумивеста.

Сильверн засмеялся:

– Мой отец оценил бы ваш вопрос по достоинству. Первым делом сказал бы, что это очень по-пандектски, а потом добавил бы, что оно и понятно, ведь западины дали отпор кверкам. Но я имел в виду магию. Магические способности обычно дают о себе знать, словно бы предвещая будущее, и часто оказываются тем, с чем тебе все время приходилось бороться, зачастую не понимая почему.

– Бороться?

– Ну… – Он снова сдержал порыв обратиться к Эдее. – Вот, к примеру, ребенок отказывается петь, когда поют все вместе, неважно, хорошо или плохо, ведь их никто не судит. А потом выясняется, что этот ребенок – могущественный чароглас, и первым признаком его способностей было то, что при всякой его попытке запеть происходило что-нибудь ужасное; в конце концов для него пение превращается в кошмар, в то, чего следует всячески избегать.

– Вы сейчас об Агате?

– Нет, – возразил он. – Насколько мне известно, Агата владела чарами слова лет с четырех. Ей всегда прочили могущество, но вряд ли кто-нибудь мог предвидеть истинный масштаб ее магических способностей. – Сильверн доел омлет и протер тарелку. – Есть края, где таких, как Агата, не оставляют в живых.

– Да, я знаю, – сказала Лумивеста; по ее тону было понятно, откуда ей это известно. – А вы можете рассказать, как именно вы с боролись со своим даром?

В ее голосе слышались напряженные нотки, хотя она очень старалась их скрыть.

– Расскажу, но не сейчас, а когда мы отправимся в путь. Этой истории необходим свежий воздух.

Утро выдалось ясным; солнце струило ласковое тепло. Постоялый двор остался ждать новых путников. Сильверн и Лумивеста пустили коней мерным шагом.