Assassin's Creed. Одиссея

«Адрастея» неслась по волнам, оставляя за собой пенный след. Холодный осенний ветер подхватывал клочья пены. Обвязавшись веревкой, Реза раскачивался возле носа галеры, убирая обломки корабля Силаноса, застрявшие в обшивке, и сбивая долотом окаменевшие останки вражеских тел, оказавшихся на пути тарана.

Кассандра с матерью стояли на корме, в тени «скорпионьего хвоста».

– Силанос погиб, а после него паросская блокада рассыплется сама собой, – говорила Кассандра, пытаясь развеять тревогу Миррин. – Аспасия – сильная и мудрая женщина. Она будет искренне заботиться о своих наксосских подопечных.

Миррин рассеянно кивала. Чувствовалось, ей не хотелось слышать о случившемся. Аспасия – беженка из Афин, захваченных Клеоном, – заняла ее место, став архонтом Наксоса.

– Знаешь, Кассандра, я всегда буду тревожиться о судьбе Наксоса, но сейчас меня больше волнует то, что ждет нас впереди.

Миррин смотрела на темную полосу суши, становящуюся все шире. Это был первый из трех каменных пальцев, протянутых в море с лаконийского побережья.

– Карты утверждают, что перед нами Лакония. Но мое сердце видит страну призраков.

По телу Кассандры пробежала дрожь. Она вспомнила, что еще ни разу не заводила с матерью разговор о признании Николаоса.

– Прежде чем мы сойдем на берег, я хочу спросить у тебя кое-что.

Миррин замерла.

– Кто я? Человек, которого я считала своим отцом, был всего лишь моим воспитателем.

У Миррин задрожала нижняя губа. Попытки заговорить кончились рыданиями. Кассандра крепко обняла мать и поцеловала в макушку:

– Тебе незачем отвечать мне сейчас. Расскажешь, когда будет подходящее время.

Миррин кивнула. Обе молча стояли обнявшись, пока не услышали шаги.

– За берегом ведется тщательное наблюдение, – сказал Варнава. Он кружил по галере, выбирая наиболее удобное место для собственных наблюдений. – Видите башенки и сигнальные огни на холмах? В тех местах подходить к берегу опасно. Если нас не забросают зажигательными стрелами, воины в красных плащах подстерегут нас, едва мы ступим на сушу. Кассандра помнит, как они обошлись с афинянами во время сражения на Мегариде.

– Ты пытаешься нам сказать, что выбраться на берег невозможно? – спросила Кассандра.

– Для «Адрастеи» нет ничего невозможного, – подмигнул ей Варнава.

В тот же день они обогнули второй каменный палец. Сильный ветер сменился штормовым. Его порывы ударяли, как плетью. В ушах свистело. Море превратилось в бурлящий котел. Геродот весь день не отходил от перил. Его рвало. После каждого приступа тошноты он взывал к богам о милосердии.

Галера подошла к полосе черных отвесных скал. Волны не давали им просохнуть, отчего те блестели даже в сумраке. Над головой нависали распухшие свинцово-синие тучи. Приливные волны с оглушающим грохотом бились о скалы, высоко вздымая фонтаны пенных брызг. Спартанских сторожевых башен в здешних местах не было. Ничего удивительного, если и самого берега не существовало. Однако Варнава распорядился поворачивать именно к скалам.

– Ты никак избрал местом высадки самую мрачную часть самого мрачного царства? – перекрывая ветер, крикнула Кассандра.

Варнава, управлявшийся с парусом, гребцы и стоящий на руле Реза засмеялись.

– Подожди. Скоро сама увидишь.

«Адрастея» неслась прямо на черную стену. Геродот тоненько взвыл от ужаса. Кассандра и Миррин поспешили к корме, страшась, что их вот-вот разобьет о скалы. Страшные мгновения продолжались… пока в стене не появился проем.

Рев бури неожиданно стих. Беснующиеся галерные канаты обвисли. Судно несло по течению. Теперь и Кассандра увидела этот почти незаметный проход в черной толще скал, ширины которого едва хватало, чтобы протиснулась одна галера. Проход оканчивался небольшой овальной бухтой, окруженной все теми же черными громадами. Длина бухты равнялась примерно длине полета стрелы.

– Об этом месте знают немногие, – сказал Варнава.

Взгляд его сделался отрешенным, а голос понизился до шепота. Капитан взглянул на свинцовое небо, раскинул руки и с восхищением произнес:

– Я называю эту бухту «Глазом богов».

Кассандра, Миррин и Геродот молча оглядывались по сторонам.

Мимо вразвалку прошел Реза, сматывая провисший канат.

– А я называю ее «Задницей Кроноса».

Уязвленный Варнава велел матросам готовиться к причаливанию. Галера подошла к длинной скальной полосе (черной, как и все окружающие скалы), служившей естественным причалом. Выступ над головами служил защитой от ветра и бури, которые продолжали бесноваться высоко в небе и у расщелины. Стемнело. Матросы развели костер.

Кассандра жевала хлеб, то и дело макая ломоть в горшочек с наксосским медом. Варнава и Геродот о чем-то спорили. Молодая женщина невольно прислушалась к их спору.

– Это подделка! – насмешливо заявил Геродот.

– Нет! – возразил обиженный Варнава. – Смотри!

Он снял с шеи медальон и поднес к самому носу историка.

– Подлинный образец мудрости Пифагора!

Теперь Кассандра обратилась в слух, вспоминая их с Геродотом разговор возле статуи льва в Фермопилах. Историк тогда говорил, что со смертью Пифагора Эллада лишилась не только легендарной личности, но и потеряла величайшие знания.