Асы немецкой авиации

После беседы с Герингом я хотел позвонить Герте, но решил, что телефон прослушивается. Однако у меня еще имелись несколько дней, и при встрече я пересказал ей все, что говорил Геринг. Она лишь улыбнулась и пообещала подумать обо всем этом. Сказать ей это лично было необходимо, так как телефоны прослушивались, а письма просматривались. После двух недель отпуска я вернулся в свою часть. Было очень здорово снова оказаться в воздухе, но когда я прибыл в Крым, мы получили приказ эвакуироваться. С этого момента и до 1944 года я сражался на юге России – на Кавказе, под Сталинградом, возле Днепропетровска – памятные имена. Это была динамичная война, резко отличавшаяся от статичного фронта на севере России. Южный участок фронта в России вообще был очень опасным местом.

Храбак передал мне полученный приказ. Я получил звание майора и должен был отправиться к новому месту службы. Весной мне пришлось вернуться в Германию – меня перевели в систему ПВО Рейха, высотные истребители которой сражались с американской 8-й воздушной армией. Это были тяжелые бомбардировщики в сопровождении Р-51 «Мустангов», Р-38 «Лайтнингов» и Р-47 «Тандерболтов». Мы несколько раз сталкивались даже со «спитфайрами», но это происходило очень редко.

Я летал на Ме-109 практически всех моделей – E, F, G, K – и, разумеется, на FW-190, но Ме-109 нравился мне больше, так как я к нему привык. Из всех вариантов FW-190 я летал только на длинноносой модели D, это было уже в самом конце войны. Я также совершил несколько полетов на Ме-262, но в боях на нем не участвовал.

Я должен сказать, что все люди, с которыми я сталкивался, были моими хорошими друзьями – Йоханнес Штайнхоф, Адольф Галланд, Ханнес Траутлофт, Вернер Мёльдерс и Дитер Храбак. Храбак одно время командовал эскадрой, в которой я служил, он и теперь остается одним из самых близких моих друзей. Я уважал его и как командира, и как человека. Во время войны на Восточном фронте я служил только в составе JG-52. Штайнхоф и Крупински занимают отдельное место в моей памяти, так же, как Хартман и Баркгорн.

Вернер Мёльдерс был выдающимся человеком и командиром, а также ревностным католиком. В те дни он жил по своим собственным правилам. Он был гением, который создал новую тактику истребителей, возглавлял своих летчиков в бою, заботился о них и опекал в воздухе и на земле. Это был, я думаю, настоящий Вернер Мёльдерс. Несмотря на молодость, все звали его «Папа Мёльдерс». Это прозвище он заслужил за свой боевой опыт еще в Испании и свои действия в качестве командира.

Я встречался практически со всеми шишками и НСДАП. Я не слишком часто вспомнил Гитлера или Гиммлера. Можно было не любить Геринга, но до войны он был способным командиром. Он был великим организатором и помог создать люфтваффе после Первой мировой войны. В Первую мировую войну он был отличным летчиком-истребителем. Как все знают, в 1923 году во время гитлеровского путча в Мюнхене он был ранен, и рана оказалась очень болезненной. В качестве обезболивающего Геринг принимал морфин и пристрастился к нему. Это могло повлиять на его характер.

Когда я с ним познакомился, то относился к нему равнодушно. Он был большим, толстым и очень напыщенным человеком. Не только я, но и мои товарищи видели, что он оторвался от реальности. Его откровенно перестали уважать, как командующего люфтваффе. В действительности он вообще не командовал ВВС, это мог быть кто угодно, только не Геринг. Геринг мог сказать какую-нибудь глупость Гитлеру. Тот говорил: «Ты командуешь люфтваффе», а Геринг делал длинный доклад относительно Битвы за Англию, из которого следовало, что он одержал триумфальную победу над Королевскими ВВС. Это было совершенной неправдой, мы понесли чудовищные потери в истребителях, от которых так и не оправились до конца войны. Геринг говорил: «Мы поддержим окруженную в Сталинграде армию, люфтваффе с этим справятся», но сделать это не удалось. Такие заявления стоили нам очень дорого.

Геринг часто приглашал своих пилотов участвовать в охотах, которые он устраивал в Каринхалле. Это было великолепное поместье. Он присвоили себе множество пышных титулов, вроде Мастера охоты, потому что любил это. Геринг считал себя несравненных охотником и героем Первой мировой. Я не знаю ни одного человека, который действительно любил бы его.

У Геринга имелись свои любимчики, которые делали вид, что любят его или, по крайней мере, соглашаются с ним. Если ты с ним не соглашался, что сразу становился его врагом. Спросите об этом Галланда. Геринг особенно заботился об Эрихе Хартмане, но, скорее всего, потому что Хартман ему никак не мог угрожать. Он был всего лишь молодым пилотом, не имевшим никаких связей с верхушкой Рейха. Он также выделял Ханса-Ульриха Руделя, Гордона Голлоба, Вернера Баумбаха и Дитриха Пельца. Но соперничать с Герингом было опасно. Он был решительным и злопамятным человеком.