Асы немецкой авиации

После схватки со «спитфайрами» мы приготовились садиться, когда увидели огромную армаду бомбардировщиков. Мы ранее с такой ни разу не сталкивались. Мы ясно видели их в небе, так как светило солнце, и не было ни единого облачка. У нас не было времени взлететь, чтобы перехватить их. Мы знали, что это американские тяжелые бомбардировщики, но до сих пор не сталкивались с ними, в России их просто не было.

После изматывающих боев на Кавказе и в Крыму мне удалось немного отдохнуть. Я приехал в Мюнхен и провел некоторое время с Урсулой, когда получил вызов от Адольфа Галланда. Он предложил мне выбор: командовать во Франции или в Северной Африке. Разумеется, говорила моя жена, я сделал глупость: выбрал Африку. Я там никогда не был, и меня одолела тяга к приключениям. Вскоре я был в Риме, где получил приказ, оттуда отправился в Сицилию и Тунис, чтобы присоединиться к JG-77. Это произошло в конце марта 1943 года.

Я прибыл в свою новую часть и начал знакомиться с людьми, которые сражались в пустыне уже более года при большом численном превосходстве противника. Вдобавок многие пилоты были из нового пополнения. Найти летчика, которому исполнилось более 21 года, было сложно, поэтому многие лица напоминали мне Марселя, который был уже мертв. Вообще большинство «стариков» либо погибли, либо попали в плен, в лучшем случае – в госпиталя.

Летчики JG-77 обожали Иоахима Мюнхенберга. Я знал его, он был великим пилотом, хорошим человеком, имел чувство юмора и был истинным джентльменом. Летчики его любили. И вот я оказался новым папашей в сплоченной семье, поэтому ко мне отнеслись с большим подозрением. Я сам бывал в такой ситуации, поэтому понимал людей. Большинство летчиков не воевало на других фронтах, это была единственная война, которую они знали. Я достаточно быстро узнал, насколько хороши англичане, когда «спитфайр» прострелил мне радиатор, и я был вынужден идти на вынужденную посадку в пустыне.

Да, они уже наступали нам на пятки. Затем я получил приказ эвакуировать JG-77 в Трапани на Сицилию, где уже находилась JG-2, туда направилась также JG-53 и почти вся JG-27. В результате все истребительные части покинули Африку. Мы знали, что союзники планируют высадку в Сицилии. Это было прелестное место, на заднем фоне маячила гора Эриче, белый песок пляжей был любимым местом отдыха туристов. Море было теплым, как ванна. Нужно было видеть этих людей – ветераны Ливии, Туниса, кое-кто из России. У нас не было более дисциплинированных солдат. Половина состава ходила в сандалиях и шортах, многие щеголяли без рубашек, пока не пришел приказ прекратить безобразие. Следовало избегать солнечных ожогов.

Первый бой, который я увидел, была стычка с В-25 «Митчеллами», но я в нем не участвовал. Нас подняли по тревоге, когда они были на подлете. Там было около 60 бомбардировщиков, а значит, следовало ждать и истребители. Обычно к бомбардировщикам по пути присоединялись Р-40 и «спитфайры» из Африки. У нас пропал один пилот, еще один был сбит, но выпрыгнул с парашютом, мы сбили один бомбардировщик и несколько повредили. Обычно мы узнавали о налете, когда открывали огонь зенитки. У нас не было радаров и хорошей наземной системы ВНОС.

Мы консолидировали свои силы и готовились к неизбежному вторжению, о чем знали все, кроме Берлина. Вскоре после перебазирования в Сицилию нас посетили несколько важных персон. Фельдмаршал Кессельринг прибыл через несколько минут после завершения вражеского налета на наш аэродром. Его самолет приземлился, и шины тут же разлетелись в клочья от осколков, усеявших поле. Он совершал инспекционную поездку, встречался с пилотами, говорил с командирами. Мы называли его «Смеющийся Альберт» из-за неизменно веселого выражения лица.

Надо сказать, что к этому времени у нас царило курортное настроение. Из-за страшной жары никто не соблюдал уставную форму одежды. Мы носили тропические хлопковые рубашки и шорты. Многие ходили в сандалиях, платочках и панамках, носили зонтики и валялись на шезлонгах, загорая. Вот что увидел Кессельринг, приземлившись. Я вскочил и скомандовал построение, что люди выполнили довольно вяло. Кое-кто был пьян, другие попросту не проснулись толком, так как вражеские налеты по ночам не давали спать. Кесельринг не слишком удивился.

«Штайнхоф, ваши люди знают, что идет война?» – спросил он. Я сделал тупое лицо и ответил: «Так точно, герр фельдмаршал! Мы воюем уже почти четыре года». На этот раз Альберт не улыбнулся. «Скажите своим людям, чтобы они хотя бы походили на немецких солдат. Это позор. Что было бы, если бы рейхсмаршал это увидел?»

Я ответил неожиданно для самого себя, ляпнув первое, что пришло в голову: «У нас нет кресла, которое выдержит его вес». Все вокруг расхохотались, а кое-кто даже упал на землю, сломав строй. Но я даже не улыбнулся, я был очень серьезен. Кессельринг завопил: «Смирно!» Однако понадобилось время, чтобы люди успокоились.