Атаку начинали танкисты

— Едете, значит, в Горький, там будем формироваться. Видимо, войдет в наш состав и ваша 199-я бригада. Через денек-два я и сам буду на месте. Все ясно? Вопросов нет?

— Все ясно, товарищ генерал.

— Тогда отправляйтесь. И желаю всяческих успехов.

Поздним вечером мы встретились на Курском вокзале с подполковником Поминовым.

На следующий день, сдав в бригаде дела и оформив документы — вещевой, денежный и продовольственный аттестаты, я был готов следовать к новому месту службы в город Горький.

На дежурной машине подбросили меня к развилке Горьковского шоссе. Стою и голосую, пытаясь устроиться на любой попутный грузовик, в кабине бы, конечно, лучше по зимней погоде.

Вдруг притормаживает эмка, а в ней... подполковник П. Крупский, комбат бывший, с которым некогда на Карельском перешейке воевали!

Всю дорогу мы оживленно говорили и вспоминали — столько ведь общего, столько впечатлений. Друзей-товарищей поименно перебрали — кто жив и воюет, кто ранен или погиб. О ходе войны откровенно мыслями поделились, а они одинаковые были тогда у всех фронтовиков: еще чуть поднатужимся, еще поднажмем, ударим — и погоним проклятущего врага с нашей земли. Военные, воспитанные на революционных традициях, получившие боевую закалку, мы никогда не скисали под тяжестью самых тяжких неудач и потерь, мы всегда думали о ближайшем переломе, о переходе в широкое победоносное наступление на всех фронтах. И не ждали этого, как манны небесной, не витали мечтами в заоблачных высотах, знали, что нам самим, не кому иному, сокрушать врага. 

Поговорили и о своем личном — в этом отношении фронтовики были опять-таки по-братски доверчивы. Крупский о своей семье рассказал. Я показал ему письмо от моих, с фотокарточкой, на которой жена и сынишка. Говоря об этом, забегаю несколько вперед. Как разыскал семью с помощью полевой почты, расскажу потом подробнее.

Не заметили мы за дружеской беседой, как домчались до Горького. Крупский, знавший здешние военные адреса, подвез меня к самому месту — в Нижегородский кремль, где штабу создаваемого 2-го танкового корпуса было выделено три комнаты.

Радушно встретили меня новые боевые товарищи — полковник М. Мишнев, начальник тыла корпуса, и подполковник Л. Пупко, начальник оперативного отдела штаба.

— За стенкой в маленькой комнате стоят две солдатские койки, внесем третью, и порядок, — сказал полковник Мишнев, позвонил куда-то, о чем-то распорядился.

Так я занял свое служебное место в составе штаба танкового корпуса.

Решение на формирование крупных танковых соединений, как мы понимали, было рассчитано на перспективу, на грядущий поворот в войне, когда советские войска поведут наступление на всех фронтах. В сорок втором, очень тяжелом году войны, когда немецко-фашистское командование предприняло ряд крупных наступательных операций, особенно на юге страны, наверное, не легко было организационно совершенствовать, менять структуру войск. Но надо было. Чтобы выстоять. Чтобы победить.

Под городом Горьким, в зимних лагерях, танковые части комплектовались кадрами командиров и политработников, личным составом, сюда же прибывала боевая техника — целые эшелоны новеньких Т-34, красивых и грозных машин.

То, что происходило в те мартовские дни в Подмосковье, в Горьком, можно было назвать рождением танковых лавин. Они здесь брали начало, обретали силу и в скором времени должны были устремиться на запад — сокрушать врага.

Наш 2-й танковый корпус к началу апреля 1942 года принял все формы воинского соединения. В его состав вошли 26, 27 и 148-я танковые, 2-я мотострелковая бригады. Напряженно работал штаб, проводились занятия по слаживанию частей, готовилась и проверялась техника. Командир корпуса Герой Советского Союза генерал-майор А. И. Лизюков проявил себя с первых дней строгим и требовательным. 

Его появление где-нибудь на учебном поле или в казарме заставляло всех подтягиваться. Честно говоря, побаивались Многие комкора, старались не попадаться ему на глаза. Тогда еще не знали, что за этой жестковатой манерой обращения с подчиненными кроется добрая натура, что командирская непреклонность не так просто дается и самому Александру Ильичу, человеку в общем-то покладистому и доброжелательному. Эти черты его характера проявятся потом, в боевой обстановке, где их никакой строгостью не прикроешь. Под стать ему был и комиссар корпуса полковой комиссар Л. И. Ассоров — политработник с глубокими знаниями и большим опытом, весьма эрудированный и в военном деле. Начальник штаба корпуса полковник С. П. Мальцев проводил большую организаторскую работу с офицерами отделов и служб, наводил во всем твердый порядок, подавал пример трудолюбия.