Ататюрк. Особое предназначение

Для кемалистов военная и финансовая помощь со стороны большевиков, а также согласование военной стратегии с Москвой представлялись важным, если не определяющим, фактором победы над греческой интервенцией, поддерживавшейся странами Антанты, особенно Англией.

Кемаль никогда не был сторонником марксизма, не читал он и Ленина.

А вот то, какую пользу он может извлечь из антиимпериалистической природы большевистского государства, он понял быстро.

Потому и говорил:

— Быть большевиком — это одно, а вступить в соглашение с большевистской Россией — совершенно другое…

Так прагматизм победил идеологию, явив собой ярчайший пример политического оппортунизма.

Именно поэтому он в то же самые дни вел переговоры об экономическом соглашении с Италией с прибывшим в Анкару другом его хорошего знакомого Сфорцы, Фаго.

В то же самое время он заигрывал и с французами, подписывая с де Кексом, генеральный секретарь французской комендатуры Бейрута, перемирие на 20 дней для обмена военнопленными и эвакуации войск из отдельных районов Киликии.

Можно, конечно, говорить о лицемерии.

Но… политика удел циников, и выживает в ней только тот, кто гибче, хитрей и прагматичней.

На определенных, конечно, этапах.

Кемаль как раз и находился на таком этапе.

И вопрос перед ним стоял серьезный: будет ли существовать в послевоенном мире Турция.

И ради этого существования он был готов на все.

Начал Кемаль с того, что познакомил депутатов с призывом Москвы к «мусульманам России и Азии».

Выслушав его, депутаты долго аплодировали.

Да и как не аплодировать, если призыв утверждал, что «договор союзников о расчленении Турции и создании Армении на территории Турции обречены на провал».

Но в то же самое время они говорили и о том, что призыв к мусульманам мог быть самой обыкновенной пропагандой.

Да и что собой представляет большевизм на самом деле, из них никто не знал.

Кемаль уговаривал депутатов, как мог.

— Для нас Восток, — говорил он, — это точка опоры против политики Запада, стремящегося нас уничтожить. Но это сближение нас пугает. Кавказ враждебен нам — они признают Армению. Если на Кавказе вступят в соглашение с большевиками раньше нас, что будем делать мы? В интересах нашей страны и нашего народа как можно скорее заключить соглашение с большевиками…

И уговорил.

Глава IX

Прежде чем продолжить рассказ об отношениях Анкары и Москвы, надо напомнить о том, какая обстановка сложилась вокруг Закавказья весной 1920 года, где пересеклись интересы Запада, закавказских республик, кемалистов и большевиков.

После Февральской буржуазно-демократической революции 22 марта 1917 года Временным правительством был создан особый Закавказский Комитет.

Он просуществовал до середины ноября 1917 года.

28 ноября в результате консолидации политических партий при поддержке широкой общественности демократическим путем образовались Закавказская республика и Закавказский комиссариат.

В феврале 1918 года его упразднили и избрали Закавказский сейм, провозгласивший Закавказскую демократическую федеративную республику.

Однако в мае 1918 года это политическое объединение распалось.

26 мая Грузия была объявлена независимой республикой.

К этому времени относится также образование Армянской и Азербайджанской самостоятельных, но никем не призанных республик.

По большому счету западным странам было наплевать как на народы Азербайджана, Грузии и Армении, так и на их независимость.

Но…

Беспокойство великих держав и, прежде всего, Англии, было вызвано опасностью распространения большевизма на Среднем и Ближнем Востоке, в Персии и подконтрольной ей Индии.

Именно поэтому британский верховный комиссар на Кавказе Оливер Уордроп в своей телеграмме лорду Керзону от 19 сентября 1919 года настаивал на признании независимости Азербайджана и Грузии.

В конце ноября в Париже состоялась беседа Д. Ллойда-Джорджа с заместителем госсекретаря США Полком.

— Единая большевистская Россия, — говорил английский премьер, — превратится в большую опасность для Европы. Поэтому нам следует как можно скорей признать независимость Грузии, Азербайджана, Украины, Бессарабии, Прибалтики, Финляндии и, возможно, Сибири…

В результате последовала телеграмма британского МИДа премьер-министру Азербайджана Н. Усуббекову в декабре 1919 года.

«Правительство Англии, — говорилось в ней, — защищает независимость Азербайджана и относится к Азербайджану с большим уважением».

В начале января 1920 года Верховный комиссар О. Уордроп предлагал срочно укрепить позиции закавказских республик и Горской Республики, признав их независимость.

«Если Англия не активизируется, — писал он, — то Кавказские республики будут вынуждены договориться с большевиками».

Усиление большевистской угрозы на Кавказе подвигло страны Антанты серьезно обдумать ситуацию и сделать решительные шаги.

Все понимали, что появление Красной Армии в регионе означает проникновение большевизма на Ближний и Средний Восток, в Иран и Переднюю Азию.

Из-за скорости развития событий вопрос о признании Азербайджана и Грузии стал неотложным.