Ататюрк. Особое предназначение

Он и его соратники старались всеми силами умножить боеспособность армии.

С этой целью Кемаль повысил налоги и пошлины, строил и реконструировал дороги и железнодорожные пути.

В особых случаях он привлекал к военным работам население.

Конечно, нашлись критиканы, которые сразу же заговорили о самом настоящем правовом беспределе.

Но Кемаль знал, что делал.

— Некоторые господа, — заявил он по этому поводу в меджелисе, — говорили примерно следующее: «Главнокомандующий налагает на нацию принудительные работы, а это запрещено законом». Это правда, но, по-моему, опасность и целесообразность все это оправдывает. Если нужды армии требуют введения принудительных работ, то мы таковые налагаем на население. Это самый справедливый закон. Формальные же правовые рамки заставляют меня сомневаться, следует ли осуществлять мероприятия, которые я сочту необходимым применить для того, чтобы предотвратить поражение армии…

Если верить некоторым источникам, Кемаль сделал заманчивые предложения белогвардейцам Врангеля, которых насчитывалось в Турции примерно 75 тысяч.

Он повысил оклады офицеров и увеличил мобилизацию в армию.

А сделать это было не так просто.

Даже призваные в армию старались как можно быстрее вернуться домой, заявляя о том, что султан отменил принудительную милицейскую службу.

Дезертиров хватало,

В связи с этим осенью 1920 года Великое национальное собрание издало закон об учреждении чрезвычайных трибуналов, так называемых «судов независимости».

Эти самые суды имели право выносить смертные приговоры дезертирам.

Однако до них дело доходило крайне редко, и куда чаще дезертиров наказывали палками.

10 сентября Кемаль, к своему великому удивлению, получил письмо от Энвера, находившегося в Баку, где закончил свою работу I съезд народов Востока.

Кемаль был удовлетворен собранием в Баку.

Да и как не радоваться, если Зиновьев на весь мир заявил:

— Будущее Турции принадлежит ей. Мы готовы помочь всем революционерам, кто выступает против английского правительства…

Съезд служил своего рода реабилитацией национализма, который оказывался допустимым, когда сочетался с классовой борьбой.

Советские коммунисты решили поддерживать националистов, если они будут вести борьбу с буржуазным империализмом.

На деле это означало: младотуркам с их пантюркизмом — нет, а вот кемалистам, которые боролись против английских капиталистов, — да.

17 сентября Президиум Совета народов Востока принял секретное решение о «наступлении в союзе с националистическими турецкими войсками на Армению под флагом свержения дашнаков, угнетающих свой народ, и с целью соединения с революционной Турцией».

«Я, — писал Энвер, — очень доволен восточным съездом.

В будущем он даст очень хорошие результаты. До наступления зимы, возможно, начнется операция против Армении.

Однако, по моему мнению, вы должны были начать эту операцию до сегодняшнего дня и не давать армянам возможности усилиться.

Дай Бог, Азербайджан соберется силами и перейдет в наступление до перехода в наступление грузин, армян и иранцев.

Во всяком случае, даже если Красная Армия этого не пожелает, вы должны перейти в наступление и достичь границы 1877 г.»

Более того, «старый друг» выразил готовность направить на фронты Анатолии две дивизии, сформированные из азербайджанских тюрок.

Зачем большевикам был нужен в Баку одиозный Энвер, если там были и кемалисты?

Да, наверное, все затем же!

Предупредить Кемаля и помочь Энверу наладить контакты со своими сторонниками.

Да, большинство делегатов встретили его появление в Баку негативно, но на съезде хватало и тех, кто, как говрят в Одессе, «имел», о чем поговорить с бывшим владыкой Османской империей.

Чтобы иметь возможность хоть как-то манипулировать Кемалем, большевики словно предупреждали его не совершать опрометчивых поступков.

Да и сам Энвер рассчитывал после неизбежного, с его точки зрения, крушения Кемаля переправиться в Турцию, чтобы возглавить Анатолийскую армию и разбить греков.

Он даже не сомневался в том, что все еще оставался популярным среди военных и сможет вернуться в турецкую политику триумфатором.

И Кемаль прекрасно понимал, зачем держат его «друга» в Москве.

Откажись он от сотрудничества с Москвой, и Энвера выпустили бы либо в Турцию, либо на Кавказ, где у него было множество сторонников.

Кемаль все понял, как надо и запомнил.

И когда ему будет надо напомнить большевикам, что он тоже умеет темнить, он сделает это с присущим ему блеском.

Для решения «армянских» задач в сентябре Москва выделила националистам 60 тысяч винтовок, 180 миллионов патронов, 108 малокалиберных и 12 крупнокалиберных орудий.

У националистов не на чем было перевозить военные грузы, и Москва передала правительству Анкары два военных корабля — «Живой» и «Жуткий».

А в начале октября Анкара радушно принимала первую дипломатическую миссию России — 24 человека и грузовой автомобиль с оборудованием для радиотелефонной связи.

Начало сотрудничества с Москвой казалось многообещающим.

Что же касается войны, то напоминать о ней Кемалю было не надо.

Ее идея давно уже витала в анкарском воздухе.