Аукцион

– Хватит, ты, глупая. Сейчас. – Лилит одним движением стянула тряпку, предварительно пихнув сестру в бок.

Лиса сжалась, возмущенно надула щеки, тыкнула Лилит в ответ – не все же ей одной драться. Но перетычки быстро закончились, и две пары избалованных карих глаз уставились на клетку. Там, за тонкими частыми прутьями из розового золота, прыгала птичка. Она лимонно-черным пятном скакала по жердочке – крохотная клякса в мире фламинго. Скок-скок. Туда-сюда. Лиса наклонилась поближе:

– Спо-о-ой мне-е-е. Эту-у-у песню-у-у. Чтобы я душу прода-а-а-ала-а-а-а.

Ее голос звучал тяжело и уверенно. Птичка застыла, чуть распушила загривок – слушала. Когда Лиса замолчала, птичка коротко ее передразнила, еще через несколько секунд принялась насвистывать.

– А я говорила! – Все и правда вышло так, как хотела Лилит. Когда удавалось, она задирала нос, скалила мелкие зубки и повторяла: «А я говорила». Если что-то шло не по плану, Лилит цокала языком, закатывала глаза и настаивала, что она вообще-то другое имела в виду.

глупая ты, лиса.

– Красиво поет, – поддакнула Лиса, на сестру она не смотрела.

– Птицы от природы талантливы. Не бывает певчих птиц, которые петь не умеют. Бессмыслица же. – Лилит легонько постучала пальцем по клетке, птичка скакнула-прыгнула, взъерошилась и опять запела. – Яков поэтому и называет нас птичками. У нас от природы талант.

Теперь была очередь Лисы закатывать глаза. Яков учил девочек музыке (пению, но в первую очередь – фортепиано) с того возраста, когда еще неприлично требовать от ребенка складывать мелодичные звуки. Уже тогда Яков был старым, пах сыром и пыльным ковром. Первую душу Власть Города вручила ему на шестидесятилетний юбилей, как заслуженному дирижеру, поэтому Яков и законсервировался неприятным. Он каждый день мучил девочек простыми распевками-канонами, гаммами и дыхательными разминками, от которых у Лисы потом ныло в груди и животе, противно кружилась голова. Лилит старалась больше, но у Лисы получалось лучше. Обеих это раздражало, потому что Лилит терпеть не могла, когда недотягивала, а Лиса ненавидела, когда сестра расстраивалась и злилась, хотя Лиса старалась вполсилы. Яков все не мог нарадоваться на своих двух талантливых звездочек, поэтому и издевался безмерно, ведь талант нужно взращивать. Как бройлерных поросят на фермах в Окраинах – Лиса не знала, но Лилит подслушала, как родители обсуждали выращивание свинок. Мама владела всеми свинками, которых разводили в Окраинах. Так вот, Лилит подслушала, что свинок кормят часто и много, чтобы они росли быстрее. Лиса никогда не видела свинок (только в тарелке с яичницей за завтраком), но иногда ей казалось, что ее точно так же пичкают партиями на фортепиано, чтобы она разъелась, раздулась от нот. А Яков ее зарежет и съест на завтрак с яичницей.

– Если от природы, зачем тогда так мучиться, учиться?

Лилит засмеялась, и ее смех перебил все: птичье пение, тишину розовой комнаты, сопение Лисы.

– От природы недостаточно, если хочешь стать лучшей. Чтобы петь лучше, играть лучше, надо учиться. Постоянно. Так Яков говорит.

– Да, еще он говорит, что у него от творога понос.

Еще Яков растягивал им ладошки на специальных деревяшках. У девочек и так были длинные пальцы, вытянутые ладони, как у мамы, но Яков боялся, что однажды не дотянутся, не перескочат запросто с мелкой техники.

Папе не нравилось, что учитель постоянно отсиживался у них дома, вонял стариком, подъедал припрятанные Валечкой остатки ужина. Папа любил на утро разогретую вчерашнюю еду и злился, когда добрая Валечка (просто влюбленная в Якова Валечка) скармливала учителю подрумяненную на сковороде, напитавшуюся мясным жиром картошку.

Яков быстро жевал и говорил с набитым ртом, а девочки сидели перед ним, распятые ручками на деревяшках. Пальцы горели, Лиса тихо плакала от боли. Лилит сидела спокойно, терпела ради таланта, и Лиса хныкала за обеих. Порой Яков заставлял их спать с деревяшками, а наутро приходил проверять, растянулась ли ручка. Папа недовольно жевал в столовой жареные яйца, пока мама вместе с Яковом проводила десятиминуточку в розовой комнате. Обычно девочки музицировали после школы несколько часов подряд, но маме и Якову нравилось устраивать экспромты, десятиминуточки перед уроками. Лилит старалась, если у нее не получалось, потом в школе она на каждой перемене курила в туалете и бросалась на одноклассников. Лиса не старалась, у нее все равно выходило чисто, и она бы тоже от злости курила в туалете, но Лиса была младше, и от дыма квартальной «Раковки» ее тошнило.