Авалинда Райс. Тьма внутри

Элла переваривала всё произошедшее, сидя на скамейке в садах Принцесс-стрит. Когда ей было не по себе, она всегда переносилась именно туда. Она хотела бы провести здесь побольше времени, но погода сегодня не позволяла находиться там дольше пяти минут. Моросил мелкий колкий дождь, и дул вполне по-зимнему холодный ветер. На Элле было просторное осеннее шерстяное пальто до колена цвета кофе с молоком, на голове красовался платок в клетку в той же цветовой гамме. Любая ведьма могла устроить себе тепло или холод где угодно, но Элла просто сидела на холодной скамейке, не в силах намагичить костёр или хотя бы портативный нагреватель.

Посидев немного, Элла вконец окоченела и решила пойти в ближайшее кафе, чтобы согреться, но что-то остановило её. Ведьма осмотрелась: вокруг было пусто. Только вдалеке быстрым шагом шёл какой-то мужчина по направлению к ней.

Элла почувствовала затхлый запах и снова обернулась. Предположив, что сходит с ума или просто устала, она быстрой походкой пошла к лестнице, чтобы выйти к Принцесс-стрит.

***

На Фредерик-стрит ей попалось кафе, и, поднявшись на второй этаж, Элла села за столик перед большими окнами. В меню приятного салатового оттенка она быстро нашла и заказала зелёный чай, думая над тем, что неплохо бы поесть, но сейчас кусок совершенно не лез ей в горло.

Элла хоть и была ведьмой простодушной, но разговор с Этейн совершенно расстроил её. Ей хотелось собраться с силами и подумать о будущем, но в голове роилась мешанина из ужасных слов: «задумайся, наконец!», «никчёмная», «проще было дать вам швабру», «дура». Некоторые слова прилетали ей обрывками из мыслей Этейн, хотя та умела тщательно скрывать их. Элла не понимала, что Верховная ведьма специально транслировала что-то в воспитательных целях. Официант ненадолго отвлёк её, поставив на стол стеклянный заварочный чайник и белую фарфоровую чашку с блюдцем.

В это время к столику Эллы кто-то подошёл.

– Могу я сесть рядом с вами? – с улыбкой сказал молодой человек, указывая на стул рядом. Он был одет в чёрное пальто с втачными рукавами и джинсы. Элле парень сразу понравился, хотя его внешность она не смогла бы описать даже спустя сутки общения. Она улыбнулась, обнажив зубы, и вежливо указала на стул.

– Спасибо. Меня зовут Джеймс, можно Джим.

– Очень приятно, Джим. Я Элла.

– Рад знакомству, Элла. Я увидел вас, сидя вон там, и решил подойти.

Он указал на дальний стол у выхода.

– Вы показались мне очень грустной. Я могу вас чем-то угостить?

– Спасибо большое, мне уже принесли чай.

– Ну что ж, чудесно. Простите за назойливость, у вас всё в порядке?

Элла сделала паузу, понимая, что если сейчас расскажет ему всё как есть, у неё не хватит сил на то, чтобы стереть ему память.

– В целом да, просто тяжёлый день на работе.

– Сочувствую. Я могу вам чем-то помочь?

– Думаю, нет, но благодарю за предложение.

– Не хотите пройтись?

– Серьёзно? В такую погоду? – звонко рассмеялась Элла, смотря в окно, где небо затянуло тучами, а на замок плотной шапкой навалился туман.

Из окна второго этажа кофейни его не было видно, но Элла знала, что это в точности так.

– Мы недолго прогуляемся до моего любимого паба, там уютно, и я угощу вас отличным виски.

– Даже не знаю. Ну, давайте, – она оставила деньги на столе, и они вместе вышли. На выходе Джим раскрыл большой зонт-трость, и Элла взяла его под руку. Они направились вверх по улице.

Разговор не клеился, несмотря на милую заботу со стороны незнакомца. Элла начала испытывать непреодолимый голод. Ей захотелось стейк с кровью, почти сырой. Она глядела впереди себя, не осознавая, где она и кто, один лишь голод сковал её мысли.

Как только они дошли до паба, Элла, не сумев совладать с собственными звериными чувствами, схватила Джима за грудки и они перенеслись в какой-то заброшенный дом на окраине Эдинбурга.

Должно было быть светло, всё-таки почти три часа дня, но на улице резко потемнело и тусклый свет от фонаря пробивался сквозь разбитое окно большой пустой комнаты с обшарпанными стенами и остатками старых обоев. Элла с силой швырнула Джима на старый матрас и начала медленно снимать пальто.

Джим совершенно потерял дар речи. Он не понимал, как там оказался, что происходит и почему стало темно. Единственное, что он чувствовал, – это непреодолимое влечение к Элле. Они слились в поцелуе. А через мгновение её лицо стало меняться, выступила страшная челюсть с огромными клыками, а глаза налились кровью. Она более не принадлежала себе.

Острыми когтями Элла разорвала рубашку на теле Джима и с остервенением впилась в шею, разрывая плоть. Он истошно заорал, захлёбываясь потоками собственной крови. Через пару секунд его крик сменился на хлюпающие вздохи, а после затих навсегда.

Измождённая и сытая, Элла улеглась рядом с телом Джима. Наконец её голод был утолён. Джим с разорванной в клочья шеей и выпотрошенным животом стеклянными глазами пялился в потолок.

***