Авалинда Райс. Тьма внутри

В спальне красовалась большая кровать с резным деревянным изголовьем, и она же являлась там почти единственным предметом мебели. Когда-то Кэйлем вынес оттуда всё. Большая кровать, стул, на котором обычно висела одежда и валялись наручные часы с кожаным ремешком и механическим заводом, наследство от деда Алистера, и напольная вешалка из IKEA с разной одеждой, двумя парами обуви на тёплую и холодную погоду, пластиковый ящик с носками и трусами. Вот уже десять лет как Кэйлем не мог выбрать себе шкаф для вещей, и по правде говоря, уже забыл об этом.

Вернёмся к туманному утру. Голова парня была прижата к подушке, в которую он нещадно пускал слюни. Одежды на нём не было, но большое белое одеяло закрывало его почти полностью, оставив только часть головы и одно ухо на свету. Утро шептало: «Поспи, ещё совсем рано. Сегодня никуда не нужно бежать». Плотные шторы из тёмно-синей ткани были наглухо закрыты, но через щёлку сбоку проглядывал дневной свет.

Кэйлем открыл один глаз и начал медленно переворачиваться на спину, закрывая рот и щурясь от ощущения разбитости, будто вчера сильно перебрал, чего с ним никогда не происходило. Но ему думалось, что чувство похожее. Во рту был привкус перебродившего алкоголя и мёда, и, признаться вам, ничего приятного в этом не было. Он начал двигать губами и скривил недовольную физиономию. Голова со спутанными волосами страшно гудела.

Повернувшись на спину, парень опешил и выпучил глаза от удивления. Вспомнил всё происходящее с ним вчера ночью и приоткрыл одеяло. Трусов на нём не было, как, впрочем, штанов и футболки, но носки почему-то были надеты наполовину, хотя он терпеть не мог в них спать.

«Что вчера было?» – нервно подумал Кэйлем. Хотя вспомнил он отнюдь не всё, а лучше сказать, вообще ничего из того, что реально произошло.

Ночью Авалинда долго стояла над ним, размышляя, что делать дальше. Отпускать просто так было нельзя, он видел слишком многое. Но его нутро не давало ей покоя. «Он же не человек! Почему же он ни черта про себя не знает, да ещё и паясничает?»

Поняв, что уже перевалило за полночь, ведьма наложила быстрое заклинание, подсадив в сознание не то человека, не то медведя какую-то весёлую ересь про то, как он вчера перепил с друзьями в пабе. Магия прошла впопыхах, и только оказавшись дома, она поняла, что зря намагичила ему детали в виде грудастых дев в тесных корсетах, танцующих непотребные танцы, а ещё бочек эля и развесёлых песен гнома в зелёном костюме. Почему в зелёном и почему гнома? Никто не знает, но всё это явно не входило в современное описание обычного похода в паб после работы в Эдинбурге. Тем более нужно заметить, что Кэйлем вообще не любил выпивать и обычно весь вечер тянул безалкогольный сидр, составляя компанию своему другу Джону. А тот давно привык к своему трезвому напарнику и уже не шутил на этот счёт. В конце концов, думал Джон, кто-то должен был стоять на ногах под конец.

Явно сказывался временной промежуток, в котором Авалинда Райс не была в Эдинбурге и вообще на Земле. Надо было понять, что времена другие и никто уже не гуляет с таким размахом. Разве что какие-нибудь очень богатые люди, которым давно претит всё обычное и повседневное. Было поздно, и Авалинда пошла спать, решив, что подумает об этом завтра. Ведьмам тоже надо отдыхать.

Тем временем наутро Кэйлем пытался сопоставить свои искусственные воспоминания и понять, почему он вообще мог видеть гнома, а также впервые за всю жизнь выпить такое большое количество пива. И это самое количество колебалось между десятью и пятнадцатью пинтами13

. Невероятное число для человека, который и пить-то особо не любит. А уж пиво и подавно. Пенистая дрянь, от которой потом воняют одежда и волосы.

Всплыла некая разбитная рыжеволосая дама в платье с глубоким декольте. Она лихо отплясывала под похабные песни гнома, высоко поднимая юбки, а окружающие люди были одеты в какие-то старые лохмотья не по современной моде. «Ох и странно всё это. Я что, вчера ходил в кино с Джоном?» – думал Кэйлем, протирая глаза от остатков сна.

Они временами вместе «культурно» проводили время. Кэйлем играл роль напарника для неуёмного бабника Джона. Тот слыл обаятельным, весьма надоедливым молодым человеком без намёка на комплексы. Джон был невысокий пузатый рыжий весельчак и очень нравился девушкам. Не красавец, но умел заболтать и отменно говорил приятные комплименты. Кэйлем же скрывал свою привлекательность, и вместе они отлично дополняли друг друга. Однако Кэйлем был чуть более разборчив в связях, поэтому обычно оставлял Джона в пабе с очередной пассией, а сам ехал домой ни с чем.

***

Он побрёл в душ, голова нещадно гудела и кружилась. От прохладной воды, попавшей на макушку, стало легче. Сквозь потоки воды парень увидел свои наручные часы на полке в ванной и стал поспешно умываться.

Почему-то вчера он оставил их именно там. Уже час как он опоздал на работу. Впопыхах высушил волосы полотенцем, завязал хвост, оделся – и, схватив бумажник и ключи, наш новоиспечённый любитель танцев и грудастых дев пулей выбежал на улицу.