Август без императора

В тот вечер управляющий фирмы ’Тоёва сангё”— клиента ”Ицуи сёдзи” - пригласил Исимори в бар. Когда он, обнимая одной рукой девушку из бара, поднял другой стакан с брэнда и с пафосом провоз­гласил: ”0 вино, подобное крови! Ты — источник моей жизненной энергии!” — Исимори, сам того не ожидая, швырнул ему в лицо свой стакан с виски. Вид управляющего — разбитые вдребезги очки, окровавленное лицо - привел его в исступление: Исимори набросился на него, стал хлестать по ли­цу, сам не понимая, откуда взялась у него эта зве­риная ненависть.

Стараниями руководства компании дело удалось замять и избежать судебного разбирательства, но прошение Исимори об отставке было тут же под­писано.

После ухода из ”Ицуи сёдзи” Исимори сменил много занятий. Кем он только не был: продавал видеомагнитофоны, служил в коммерческом отделе кожевенной компании... Именно тогда его и заметил Коитиро Арига - владелец небольшой отраслевой газеты ”В мире обуви”. Он и пригласил Исимори на совершенно новое для него место корреспондента.

Арига был человеком со странностями. Он не желал ограничиваться одними хвалебными статьями и время от времени подпускал яду, публикуя сар­кастические заметки, вызывавшие в деловых кругах замешательство. Особенно любопытной для читателей была рубрика ’’Небесный барабан”, * которую Арига вел под псевдонимом Карл Смит. Имя он позаимствовал у Карла Маркса, а фами­лию — у Адама Смита, причем по содержанию его статей трудно было разобраться, к кому он ближе — к правым или левым.

Его заметки поражали глубиной мысли, а подчас - ошеломительно неожиданным поворотом темы. Например, сопоставляя цифры производства кож с количеством голов скота, забиваемого в Америке, Арига установил, что в последнее время забой крупного рогатого скота — не считая телят — резко возрос. На этом основании он делал возникновения мировой войны. Свою идею Арига сформулировал следующим образом: ’’Топот солдатских сапог отзывается стенаниями коров”.

Какое-то странное обаяние было в этом низень­ком краснолицем человечке, убежденно изрекаю­щем свои экстравагантные теории. И, покоренный этой притягательной силой, три года назад Исимори согласился стать корреспондентом его газеты.

В подобного рода небольших редакциях сущест­вует неписаный закон: сотрудники не ограничивают свои обязанности выполнением редакционной рабо­ты, они должны заниматься и чисто коммерческой деятельностью — добывать рекламу, собирать день­ги с подписчиков, но Арига освободил Исимориот этого. Такова была максимальная дань уважения, которую он мог воздать Исимори за блестящую страницу в его биографии — то, что он когда-то слу­жил в крупнейшей по масштабам и деловому разма­ху торговой фирме Японии — ”Ицуи сёдзи”.

Вскоре Исимори женился на Тиаки, своей нынеш­ней жене. Она работала кассиром в кафе, куда иног­да заходил Исимори. Тиаки была на восемь лет мо­ложе его. Эта красивая девушка с тонкими, изящ­ными чертами лица, с веснушками под глазами, слегка прихрамывавшая на правую ногу, которую она повредила еще в детстве, вызывала у Исимори жалость. Кроме того, после увольнения из торговой фирмы Исимори чувствовал, что катится вниз по наклонной плоскости, и ему показалось, что Тиа­ки — именно та женщина, которая сможет понять и поддержать его.

Свадьбу справлять не стали. Просто поселились вдвоем в квартирке на втором этаже жилого дома в Хигаси-Мукодзиме, неподалеку от редакции. О пере­мене в своей жизни Исимори не стал сообщать гене­ралу Эми, и последняя ниточка, связывавшая его с Кёко, оборвалась. Прогулки с нею по Кито отодви­нулись в безвозвратное прошлое. Равно как и блес­тящая жизнь торгового агента в Сантьяго...

Остались лишь смутные, неясные обрывки воспо­минаний — словно старая, рваная, вся в мутных пят­нах кинопленка. Одно только еще иногда волно­вало его — стоило вспомнить о таинственном исчез­новении Кёко Эми, как закипала кровь в жилах, начинала болеть старая рана, хотелось кричать...

И вот только что он собственными глазами видел Кёко Эми у билетного контроля!

^[1] Деловой квартал Токио.

^[2] Традиционные японские трехстишия.

5

Во тьме показалась яркая точка. Она приближа­лась, то разгораясь, то почти пропадая, подобно дыханию живого существа.

Рассеянно наблюдая за мерцающей точкой, Иси­мори прокручивал назад ленту далеких воспоми­наний.

Тяжелый звук прорезал вечернюю темноту. Он вернул Исимори к действительности. Лента остано­вилась.

— Экспресс ’’Сакура”, — пробормотал Исимори, бросил на платформу недокуренную сигарету и взял сумку. Стремительно приближался темно-синий состав ’’Сакуры”.

’’Сядет ли Кёко Эми на этот поезд?” — мелькну­ло в сознании. Что будет, если он встретится с ней там? Может быть, иначе тогда закрутится колесо его судьбы...

’’Какая чепуха!” — оборвал себя Исимори. Кёко Эми уже двадцать восемь. Пять лет назад, девятнад­цатого февраля, они расстались и пошли каждый своей дорогой, расстояние между ними росло, и теперь их разделяла глубокая пропасть.