Автограф. Культура ХХ века в диалогах и наблюдениях

— И в случае с этикой, и в случае с «русской идеей» обязательно нужен субъект, который скажет: да, это моя мораль. Прежде чем перейти к ее формированию, нужно сформировать новую идентичность. Ведь был же «советский народ» и была «мораль советского человека». Во всяком случае, мы можем описать это явление. Сегодня в обществе произошли радикальные изменения, а новый кодекс правил отношений между гражданами не придуман. В самом деле, по отношению к кому, к чему формировать мораль? Наш следующий проект как раз связан с новой русской идентичностью. Каждый художник нашей галереи, выступая в роли эксперта, приносит 30 вещей, которые он по тем или иным причинам считает русскими. Потом критики обоснуют свое мнение в печати. Этот корпус текстов — еще не новая русская идея. Это будут всего лишь рассказы о русских вещах. Спустя время возникнут обобщения, и постепенно сложится новая русская идентичность.

«Партия под ключ»

— В конце 80-х активно утверждалось, что художник вне морали. В творчестве он имеет право на все. Участникам ваших акций нравится эпатировать, шокировать публику. Чем вы объясняете это стремление?

— Художник имеет право на негативистскую концепцию, потому что он находится в безопасном пространстве. Одним жестом он может показать границы, предел дозволенного, и это заметят все. В Политехе мы устраивали акцию под названием «Партия под ключ», и Саша Бренер представлял «Интернационал неуправляемых торпед». Он забросал публику сырыми яйцами и, в частности, испачкал костюм Ролана Быкова. После нас руководство Политехнического музея решило сдавать зал в аренду только с охраной. Представьте, через несколько дней там собрались настоящие радикалы, и между ними произошла потасовка, которую остановили охранники. Иными словами, наша акция подвигнула начальство музея к мерам защиты. Еще пример. Появись Олег Кулик на год раньше, Жириновский не одержал бы победу на выборах в Госдуму-93. Кулик продуцировал способ поведения Жириновского в культурном пространстве, что, как вы понимаете, безопасно. Ведь если Олег станет великим художником, трагедии не случится. А если Жириновский выиграет президентские выборы — не приведи Господи. Добавлю, что никто из художников нашей галереи не переносит свою художественную позицию в жизненную сферу.

— Как живет галерея?

— Как правило, мы начинаем работать с художником, когда он, что называется, некредитоспособен. Мы заключаем контракт — он спокойно работает, галерея его содержит.

— Сколько стоит содержание одного художника?

— Этот путь прошли человек 12. И в каждом случае, все происходило по-разному. Скажем, Мартынчики (муж и жена — один художник), которых я привез из Одессы, потребовали больших расходов. Почти полтора года ушло на их продвижение. На становление Валерия Кошлякова — полгода. После того как уровень продаж превышает мои затраты, контракт прекращается. И в дальнейшем мы устанавливаем процентное соотношение. Если с художником мы работаем постоянно: устраиваем выставки, рекламу, печатаем каталог, — то 50 на 50. Если перед нами стоит задача организовать экспозицию, и мы работаем с картинами, как с товаром, то галерея получает 25 процентов. Плюс существует закупочная политика. В течение года, когда галерея содержит художника, мы приобретаем две-три его работы. Ведь покупаем недорого. А через некоторое время наблюдаем его творческий рост. Следовательно, цены на его работы постепенно увеличиваются.

— Как соотносится цена на картины современников для российских и западных покупателей?

— В России она составляет примерно 40 процентов от цены на Западе. Бывает, для западных музеев мы тоже делаем скидки до 30 процентов, оговаривая, что он не перепродает работу в течение 10 лет. Это обязательное условие, поскольку в начале работы я сильно накалывался. Приходили известные люди, и говорили, что они хотят создать музей современного русского искусства и потому настаивают на цене вдвое ниже назначенной. Я уговариваю художника («музей — это очень важно»), он с трудом соглашается. А через три месяца получаю письмо из Франции с фотографией проданной картины и с просьбой сообщить информацию о ее авторе. Мало того, что я потерял картину, деньги, художник мог заподозрить меня в получении сверхприбыли. А нечеткости в оплате труда художников я не допускаю.

— Что заказывают у вас «новые русские»?