Back to Black (СИ)

Девушка демонстративно пропустила эту фразу мимо ушей и стала осматриваться. Кожаный диван с креслами в комплекте, красивая и явно жутко дорогая мебель из красного дуба, тяжелые темные шторы, поглощающие и без того скупые крупицы света, что проникали в помещение, серый ковер с высоким мягким ворсом, стеллаж с книгами, с корешков которых кто-то любовно и скрупулёзно смахивал пыль; а справа находилась широкая лестница, ведущая наверх — к спальням. На стенах висели картины, и одна из них была портретом некой молодой черноволосой женщины с высокой прической и в жемчужном ожерелье. По ледяным серым глазам и аккуратной ямочке на подбородке Сиерра сделала вывод, что это и есть хозяйка дома.

— Добро пожаловать, Сиерра, я рада, что ты все же приняла мое приглашение. — Послышался высокий женский голос.

Девушка обернулась и увидела стройную черноволосую женщину — точь-в-точь на потрете, только волосы ее были теперь коротко стрижены под каре, а выразительные глаза и грустно опущенный рот обрамляли возрастные морщины. Но она была по-прежнему красива и величественна, словно сама королева почтила своим присутствием.

— Присаживайся, дорогая, сейчас нам принесут чай и угощения.

Плавным движением тонкой руки Вальбурга указала на диван, и даже в этом обычном жесте было столько властности, что Сиерра на миг растерялась. Опомнившись, она молча присела, избегая смотреть в глаза собеседнице, которая, наоборот, беззастенчиво разглядывала гостью.

— Кикимер не помог тебе снять верхнюю одежду? — спохватилась она. — Никчемное создание. Кикимер!

Девушка вздрогнула от звонкого вскрика.

— Да, моя госпожа, я принес чай… — лебезил тот самый неучтивый домовик. Он прятал испуганный взгляд и поджимал перед хозяйкой уши.

— Почему ты не взял у Сиерры верхнюю одежду? Где твои манеры? Почему ты меня всегда позоришь, глупое отродье?

— Я все исправлю, моя госпожа, — мямлил тот и протянул свои костлявые пальцы к Сиерре.

Та едва подавила желание сделать ему гадость и молча протянула дубленку.

— Прошу простить его, моя дорогая, у Кикимера скверный характер. Он будет наказан позже.

После этих слов домовик весь сжался, и девушке стало даже жаль его. Черт знает, на что была способна эта женщина, даже если в мягких интонациях ее голоса проскальзывала сталь.

— Вы не очень похожи на человека, который находится при смерти, — ехидно заметила Сиерра, разглядывая расслабленную позу собеседницы.

Вальбурга рассмеялась и аккуратно поставила дымящуюся чашку на блюдце.

— А что ты ожидала увидеть? Растрепанную, бледную старуху со впалыми щеками и хриплым голосом? Прикованную к постели и умоляющую о прощении буквально на последнем своем издыхании?

— Ну, скажем так, — Сиерра закинула ногу на ногу, — меня бы этот вариант вполне устроил.

Вопреки ожиданиям женщина улыбнулась и опустила глаза, скрывая их за густыми и не по годам шикарными ресницами.

— Я будто разговариваю с Сириусом в его школьные годы. Ты похожа на него больше, чем думаешь.

— И все же зачем вы меня пригласили? У меня, видите ли, не так много времени.

Вальбурга тяжело вздохнула.

— Я действительно очень больна, дорогая моя внучка. Я не хочу умирать унизительно, поэтому никогда и никто не увидит картину, которую ты была бы не против наблюдать. Оглядываясь на прожитые годы, я о многом жалею. Наверное, ты думаешь, что я жестокое чудовище, так тебе рассказывала Андромеда?

— Если честно, она мне практически ничего не рассказывала, а я не спрашивала. Мне было достаточно того, что вы отказались от собственного сына и внучки, которой даже ни разу за все эти годы не написали и не поздравили с днем рождения. — Сиерра усмехнулась. — Мне плевать на ваши зверские грехи, я сужу по отношению к себе — к брошенному всеми ребенку, одинокому и ненужному.

— Сириус поклялся, что не подпустит меня к тебе, а потом это продолжала делать и твоя мать, пока ее не убили. Что я могла?

— Постойте… — Девушка нахмурилась. — Моя мать умерла от оспы, о каком убийстве вы говорите?

Во взгляде женщины мелькнуло изумление, а затем нотка сожаления. Она вздохнула и сделала маленький глоток ароматного чая.

— Это не доказано, но я больше, чем уверена, что ее оспа вызвана ядом. Видишь ли, Сиерра, оспа — крайне заразная болезнь, но вот незадача — никто, кроме твоей покойной матушки ею не заболел. Все предпочли считать это чудом, что ты осталась здорова, что Ремус Люпин остался здоров, хотя приходил к вам в дом регулярно, Андромеда со своим никчемным супругом…

— Допустим. — Сиерра едва подавила дрожь в голосе и незаметно вытерла вспотевшие ладони о штаны. — Но кому и зачем это было нужно?