Балкон на Кутузовском

Ну вот, а потом, спустя годы уже, он увидел женщину, копающуюся у подъезда, и подошел, чтобы просто помочь, но Лидка подняла свои ведьминские глаза, и все, и он в них утонул. У Федор Степаныча возникло вдруг острое желание быть рядом с ней, или хоть где-то поблизости, никаких крамольных мыслей, нет, просто смотреть, наслаждаться и угождать. Так иногда возникает в мужчинах эта застарелая рыцарская потребность целомудренно опекать свою даму сердца, чувство, давным-давно атрофировавшееся у большинства мужчин еще со времен Средних веков. Но вдруг надобность эта вспыхивает в каком-то отдельно взятом рыцаре, невзирая на происхождение, возраст, профессию и отсутствие доспехов. Вот берет и вспыхивает, заставляя делать вещи, о которых раньше мужику и думать было смешно. Лидка, Лидия Яковлевна, как он ее называл, часто заставала Федор Степаныча стоящим у окна между этажами в ожидании ее, своей дамы сердца. Он не смел даже позвонить в звонок и вечно покрывался капельками пота вроде как от неловкости, а пригласить зайти его в квартиру первое время после их знакомства было совершенно немыслимо. Или, например, часами мог просиживать на лавочке у подъезда вместе с бабушками и вглядываться вдаль, не идет ли Лидия Яковлевна, и вздыхал, если она не шла, хотя вздыхал тоже, если она шла. А еще мечтал о ней по ночам, просто мечтал, и все, без особой физиологической подоплеки, так, по-рыцарски, как о прекрасной даме в высоком замке, и был готов ради нее на любые поступки. Федор Степаныч стал даже составлять ей букетики со значением – пришло вдруг ему в голову, что это ей может понравиться. Нашел даже в букинистическом специальную книжку о тайном значении цветов, прочитал внимательно с закладками и восклицательными знаками на полях и принял к сведению. Ну а почему бы вдвоем не поразгадывать цветочные шарады, как это было принято в старину? Ну и начал действовать. Больше пяти цветков ей никогда не дарил и видел в этом глубокий смысл. Ясно, что не из экономии, а просто потому, что и количество цветов в букете очень много говорило о его составителе. «Ты все, что у меня есть» – означал один цветок, и если это, скажем, был колокольчик, то он еще и означал нежную любовь. Три цветка – пусть это были три ириса – объясняли без слов «Я очень дорожу тобой и хочу уехать с тобой на край света». Ну а пять – просто и лаконично – «Я люблю тебя».

В начале их отношений, на самой, так сказать, заре, он рано утром отправлялся на Киевский вокзал, чтобы купить у бабушек васильки или фиалки, в зависимости от сезона, – именно эти синенькие цветики намекали на скромность дарителя и невозможность словами выразить нежнейшие чувства. Потом как-то принес редкость – веточку гардении, не то выпросил, не то купил ее у какого-то растениевода на выставке и как настоящую драгоценность понес прямиком к Лидии Яковлевне. Древесная веточка с двумя вечнозелеными листочками и полностью распустившимся желтоватым бутоном говорила о скрытой, но очень сильной любви. Вручил, по-юношески опустил глаза и чуть слышно вздохнул…

Потом принес как-то редкой красоты бежевый тюльпан, бережно завернутый в газету. Выложил на стол, не дыша, гордо развернул и предъявил своей Лидочке, а потом так поэтично описал эту красоту, так ярко и изысканно, что и сам цветок померк по сравнению с этим описанием. «Смотрите, – сказал, – дражайшая Лидия Яковлевна, присмотритесь получше, загляните внутрь, в самое его сердце, – и он тихонечко приоткрыл пальцами нежнейшие лепестки и впустил к пестику взгляд своей любимой. – Видите, цвет у тюльпана какой-то двуличный, меняющийся по мере раскрывания бутона, сначала нагой, как влюбленные утром, я бы сказал, авроровый, с чуть заметным утренним отсветом и переменчивым характером, как и сама любовь, как богиня утренней зари. Затем, раскрывшись, он становится кремовым, куда, по мере взбивания этого цвета-крема, добавили несколько ягод черники, и от этого он стал чуточку дымным. А после его ненадолго оставили отдыхать на окне, и туда вдруг на секунду полыхнуло солнце, но этого оказалось достаточно, чтобы его оживить! Потрогайте, какие нежные у него лепестки… Но там, в глубине, ближе к сердцевине, сразу наступил вечер, видите? Влюбленные всегда ждут вечера с особым нетерпением, надеждами и бокалом красного вина, его явно плеснули от души на середину лепестков… Только кто плеснул, я не знаю. Такие редкие тюльпаны приносят счастье в любви, дорогая Лидия Яковлевна, и я с надеждой дарю его вам…»

Лида слушала завороженно, как под гипнозом, разглядывая прекрасно описанный, хотя в общем-то невзрачный белесый тюльпан с цветными вкраплениями, но стопроцентно видела перед собой самый прекрасный из всех существующих цветов в мире.

Вот так красиво изъяснялся Федор Степанович, когда любил, вот такой нашел и развил в себе дар.