Бальзак. Одинокий пасынок Парижа

Оноре болезненно воспринимает нанесённый удар. Он знает автора низменной статьи, что придаёт ситуации некий скандальный характер. Утешало единственное: завистник неплохо критиковал, но как писатель – ха-ха! – никуда не годился. По крайней мере, как знал Оноре, ваял свои рассказы и пьески значительно хуже того, против которого была направлена критика. Этот завистник, будучи бесталанным писателем, был вынужден мстить. Именно поэтому не сдерживал эмоций…

Защищать себя и доказывать собственную значимость опять же не было ни сил, ни времени. Оставалось единственное – показать своё превосходство. И Оноре действует. Сделав некоторые правки, он готовит «Последнюю фею» ко второму изданию.

Однако процесс травли легко начать, но трудно остановить. Доработанную «Фею» демонстративно не замечают; а вот «Аннетту» продолжают безжалостно критиковать. Особенно старается «Le Diable boiteux» («Хромой бес»; название парижской газетёнки), где очередной критик резвится на костях несчастного Ораса де Сент-Обена, как циркач на батуте. Уязвлённый Оноре сильно переживает: он впадает в уныние, а по ночам беднягу изводит бессонница.

Оставалось последнее – представить завистникам и ворчунам новый роман, который смог бы заставить крикливую братию наконец замолчать. Этим романом должен был стать «Ванн-Клор, или Бледноликая Джен», выход которого сопровождался двумя лестными рецензиями известного столичного журналиста Анри де Латуша[24]

. Если верить последнему, новый анонимный роман (уже не для кого не было секретом, что «Орас де Сент-Обен» – всего лишь чей-то псевдоним) мог вполне претендовать на некое лидерство во французском романтизме.

«Среди потока книг, обрушивающегося на нас, – писал Латуш, – эта книга достойна быть отмеченной. Быстро развивающееся и захватывающее действие, драматические сцены, яркие, сильно написанные картины – все привлечет читателей, а особенно читательниц, которые любят обнаруживать в романе верные наблюдения и занимательность действия»{91}.

Тем не менее критики продолжают бесноваться (нужно ли говорить, что и в «Хромом бесе» – тоже). Этим крикунам, похоже, нравилось плясать на распластанном теле несчастного писателя-трудяги, каждый новый роман которого становился для завистников некой красной тряпкой для разъярённого быка. То была некая оргия бичевания.

Ничего удивительного, что «Ванн-Клор» стал последним поклоном романиста Ораса де Сент-Обена. Когда в 1827 году Бальзак получит письмо от одного переводчика с просьбой прислать что-нибудь новенькое от Сент-Обера, то ответит следующим образом:

«Ваше письмо для меня чрезвычайно лестно, и я самым искренним образом благодарю вас за ваши добрые намерения; но некоторое время назад я приговорил себя к забвению после того, как публика довольно зверским образом доказала мне, что я – посредственность. Итак, в данном вопросе я перешел на сторону публики и избавился от литератора, заменив его типографом»{92}

.

Предательство собратьев по перу и зависть со стороны менее талантливых заставили Оноре спуститься с облаков на землю. Мир слишком жесток, чтобы заигрывать с ним в поддавки. Обиды не прошли даром: с милашкой Сент-Обеном пришлось распрощаться. Хватит псевдонимов, долой ненавистную маску! Хочешь быть известным, успешным и знаменитым – будь им!

Правда, это случится несколько позднее. Хотя могло вообще не произойти, ибо Бальзак едва не счёл счёты с жизнью.

Андре Моруа: «Однажды вечером, проходя по какому-то мосту через Сену, Этьен Араго

[25] заметил Бальзака: тот стоял неподвижно, облокотившись на парапет, и глядел на воду.

– Что вы тут делаете, любезный друг? Уж не подражаете ли персонажу из “Мизантропа”? Плюете в воду и любуетесь расходящимися кругами?

– Я смотрю на Сену, – отвечал Бальзак, – и спрашиваю себя, не следует ли мне улечься спать, завернувшись в ее влажные простыни…

Услышав такой ответ, Этьен Араго остолбенел.