Барды Костяной равнины

Все замолчали, переглянулись, и разом наклонились, чтобы собрать инструменты, шляпы и прочее снаряжение, пока вода не залила дно раскопа.

– Во сколько сможем начать завтра с утра? – спросила Ида.

Адриан сверился с таблицей приливов и отливов, и они назначили время встречи у моста, где их подберет принцесса. Там, за мостом, она оставила остальных дожидаться трамваев и поехала по людной дороге вдоль реки к замку. Ломая голову над новой находкой, она почти не слышала музыки, возникавшей на одном перекрестке и летящей до следующего, исполняемой музыкантами во всевозможных старинных костюмах.

Оставив машину на попечение шофера, она направилась обычным путем, через сад на заднем дворе, к входной двери, что была ближе всего к ее покоям. В последние дни доносившиеся до ее ушей звуки арфы стали настолько привычной частью жизни города, что она услышала их, только увидев, что в саду полным-полно дам в развевающихся шелках и шляпках с цветами. Содрогнувшись от ужаса, Беатрис вспомнила, что обещала быть здесь, среди них, еще два часа назад.

Первым из лиц, обращенных к покрытому толстым слоем пыли привидению, возникшему на пикнике, устроенном королевой в честь леди Петрус, принцессе бросилось в глаза лицо матери – застывшее, точно лик ледяной статуи, и столь же холодное. Тетя Петрус тоже оцепенела от изумления: на ее лице двигались только часто моргавшие веки да брови, казалось, готовые вот-вот взлететь. Из-за их спин, наигрывая любовную балладу, мрачно взирал на принцессу Кельда. Среди прочих воцарилось молчание, совершенно невероятное для толпы дам, вооруженных бокалами шампанского и тарелками изысканных закусок. Всеобщее замешательство не коснулось одной только Софи Кле, потянувшейся к столу за крокетами из лосося. Обернувшись, она узрела ходячую катастрофу по имени Беатрис и с радостной улыбкой двинулась к ней.

Но королева добралась до дочери первой.

– Мне так жаль, – тихо сказала Беатрис.

– Будь добра пойти переодеться.

– Я совсем забыла… Мы нашли нечто – думаю, очень древнее, и настолько чудесное, что…

– Беа, – вмешалась Шарлотта, – ты выглядишь так, будто тебя хоронили заживо! Марк, прекрати выбивать пыль из башмаков тети Беа, они просто неописуемы!

– Мы нашли… – в отчаянии повторила принцесса. – Ну, мы еще сами не знаем, что это, но отцу будет очень интересно, а мастер Кле…

Королева на миг прикрыла голубые, как лед, глаза.

– Прошу тебя.

– Да, мама.

– Поговорим, когда ты приведешь себя в пристойный вид.

Казалось, мать сомневается в том, что это когда-либо произойдет. Поспешив сбежать, принцесса обнаружила терпеливо дожидавшуюся ее фрейлину, была немедля освобождена от одежды и помещена в ванну. Поверхность воды тут же помутнела от пыли веков, тихонько осыпавшейся с ее волос.

Аккуратно причесанная, в цветочках с ног до головы, она вернулась в сад в надежде, что мать, удовольствовавшись ее примерной и исполнительной ипостасью, забудет о другой. Внезапно почувствовав, что голодна, как волк, она задержалась у столов, чтобы наполнить тарелку остатками копченой форели, заливного из маринованных овощей и маленьких пирожных в форме символов карточных мастей, начиненных яркой смесью красного сладкого перца с сердцевиной пальмы. Жуя, она услышала голос матери – к счастью, в отдалении. Затем к ней подошла невеста брата, которой срочно требовалось обсудить цвета венчальных свечей, и Беатрис, время от времени издавая подходящие к случаю восклицания, вновь дала волю мыслям, тут же унесшимся вдаль, к новой загадочной находке.

– Беатрис! – казалось, прервавшая ее размышления Шарлотта с перемазанным джемом отпрыском на руках возникла посреди усеянного инструментами дна раскопа прямо из воздуха. – Мы с мамой нашли просто идеальное решение. То есть, я имела в виду, у нас прекрасная идея. Ты должна провести лето за городом – со мной, с большим Марком, с маленьким Марком, и с крошкой Томазиной!

От ужаса Беатрис подавилась пирожным. Пока она откашливалась, Шарлотта продолжала, и глаза ее блестели в точности как глаза матери, что не могло не тревожить.

– Ты только представь себе на минутку! Маленький Марк тебя просто обожает, и ты сможешь выбраться из города, кишащего разным музыкальным сбродом со всех концов Бельдена…

– Но как же…

– Ты хочешь сказать, но как же свадьба Дэймона? Конечно, мы все приедем на свадьбу! А еще, мне так хотелось бы, чтобы ты встретилась с одним нашим соседом, он такой душка, ведет род от боковой ветви Певереллов, а в его конюшне полно лошадей, и у него есть, как он выражается, «хобби-ферма».

– Но неудобно же так…

– Что значит «неудобно»? Мы все будем тебе рады, правда, Марк? Марк! Куда подевался этот ребенок? Ай! Марк, не трогай пчелку!

Марк, сунувший палец в цветок на розовом кусте неподалеку, вдруг открыл рот так широко, будто собрался проглотить цветок. Последовавший за этим вой заглушил бы гудок парового трамвая, тормозящего, чтобы не переехать подгулявшего моряка. Шарлотта кинулась на выручку сыну. Беатрис, от ужаса утратившая дар речи, рассеянно сунула в рот целое пирожное бубновой масти.

– Принцесса Беатрис!