Баталист. Территория команчей

Барлес прекрасно знал, что от того, какой снаряд выберет сербский артиллерист – гранату PPK-S1A или гранату PPK-SBB – для удара по очереди за хлебом в Сараево, зависела дальнейшая судьба конкретных людей, каких-нибудь Мирияна или Лилианы: выживут они или нет, получат легкие или тяжелые ранения или останутся инвалидами на всю жизнь. И наличие или отсутствие тех или иных снарядов зависело вовсе не от желания сербского артиллериста, а напрямую от того доклада, который составил на основе статистики этот самый Мортимер или Маноло в перерывах между своими чашечками кофе и попытками соблазнить секретаршу. А разрывная пуля калибра 5,56 – та самая, которая, вместо того чтобы просто пройти навылет, мечется зигзагами в теле раненого и разрывает ему печень, – ведет себя именно так, потому что какой-то блестящий инженер, мирный по своей сути человек, живущий в стране, где еще остались мирные люди, возможно истовый католик, любитель Моцарта и садоводства, посвятил этой теме немало времени и досконально изучил вопрос. Возможно, он даже дал этой пуле имя – «Луиза» или «Малышка Эусебия», – потому что его изобретение совпало с днем рождения его жены или дочери. А потом, закончив работу, со спокойной душой и сознанием выполненного долга, этот убийца с чистой совестью (ведь руки его не запятнаны кровью) погасил свет над столом с чертежами и отправился со всей семьей в Диснейленд.

Барлес подошел к Маркесу и сел рядом. Оператор закурил еще одну сигарету и теперь затягивался, время от времени поглядывая на охваченные огнем крыши на другом берегу.

– Слышал танки? – спросил Барлес.

– Да, они хотят побыстрее со всем этим покончить.

– Не думаю, что по мосту еще кто-то побежит.

– Согласен, вряд ли.

Барлес нетерпеливо посмотрел на часы. Он их ненавидел: вот уже двадцать один год вся его жизнь зависела от времени или, точнее, от того часа, который на офисном жаргоне назывался «дедлайн». Если не успеваешь к этому часу «икс» сдать свою работу и редакция газеты или «Теленовостей» закрывает прием материала, считай, все твои усилия пошли псу под хвост. А им еще нужно добраться до того места, откуда велась трансляция, – обложенного мешками с землей строения с электрогенераторной установкой внутри и с параболической антенной на крыше, где работали Пьер Пейро и ребята из Европейского вещательного союза[192]

. И все равно передача время от времени прерывалась из-за помех на линии, неустойчивого выходного сигнала, аварийного отключения всей цепи передающих устройств или слишком близкой бомбардировки; и тогда весь материал, который удалось собрать за день, мог оказаться бесполезным. В таких случаях Барри, американский сотрудник технической поддержки, пожимал плечами, глядя на Барлеса, и в глазах его было видно сочувствие. «Maybe the next time» – «может быть, в следующий раз». Барри был крепким малым, всегда в хорошем настроении. Он говорил по спутниковому телефону со своей женой-филиппинкой на забавной смеси английского и испанского и, прежде чем повесить трубку, неизменно шептал «люблю тебя», прикрыв рот рукой, словно стесняясь этого мимолетного проявления нежности. Парни из ЕВС работали по контракту, знали свое дело и обеспечивали трансляцию через спутник всем телестанциям, входившим в систему «Евровидения». Начальником у Барри был Пьер, худой и любезный француз в очках. Шесть месяцев в году он жил в Амстердаме со своей женой и дочерью, а оставшиеся шесть проводил в одной из горячих точек планеты. Барлесу довелось работать с ним много раз в разных странах, и они были старыми приятелями. Каждый день, даже если из Мадрида через Брюссель никто официально не запрашивал спутниковую связь, Пейро предоставлял Барлесу десять минут такой связи, а перед этим на час давал ему в помощники Франца, молчаливого немца, или улыбчивого Салема, миниатюрного светловолосого швейцарца тунисского происхождения. И они вместе работали над предварительным монтажом материала. Случалось, что обстановка оставляла желать лучшего, и тогда им приходилось делать это в шлемах и бронежилетах. Однажды в Сараево, едва Франц и Барлес отошли от монтажного стола, прямо перед раскрытыми окнами редакционного пункта разорвался снаряд, засыпав осколками все помещение. Этому событию Пьер посвятил песенку на мотив испанского танца чотис[193], который напел ему Маркес: «Однажды испанские репортеры пошли отлить…» и так далее. Напившись, они часто распевали эту песню в гостинице «Холидей Инн», сидя без электричества и слушая, как снаружи рвутся снаряды. Манучер в это время рассказывал какие-то иранские анекдоты, которые никто, кроме него, не понимал, а Арианна, корреспондент агентства «Франс интер», напоминавшая принцессу Монако Каролину, выпрашивала у Барлеса целые пачки бумажных носовых платков, потому что у нее закончились прокладки.