Бедовый месяц

Весь коллектив посмотрел на меня с немым укором, но госпожа Персенваль, похоже, надумала окопаться в нашем холле как минимум до извлечения дебоширов из участка и возвращения их домой. По всей видимости, хотела удостовериться, что в Энтил приехал не какой-то приблудный мужик, нанятый специально для отвода зорких глаз местной публики, а мой законный (пока!) супруг.

– Дамы, давайте выпьем чаю, – смиряясь с неизбежным набегом нежеланных гостей, предложила Клементина.

Мадам Персенваль немедленно забыла про дурноту. Дружной толпой женщины отправились уничтожать запасы травяного чая, а если нам сильно повезет, и пирога с печенью. А я… никогда не думала, что буду забирать мужа и дядьку из участка. Главный страж Энтила имел собственные преставления о воспитании дебоширов, и без подтверждения личности кутил на свободу никого не выпускал. Даже тех, кого знал лично.

Участок находился в приземистом здании с маленькими окошками. Посередке зала с парой конторских столов в глубокой металлической чаше на треноге горел огонь. Вообще, он символизировал магическое пламя королевской династии, якобы дарующее подданным безопасность, но зимой в Энтиле чаша по большей части использовалась вместо печки, а летом ее гасили, чтобы не помереть от духоты. Другими словами, королевскую благодать в дальней провинции, безусловно, ценили, но не очень искренне.

Закутанный в плед Рендел сидел у треноги.

– Пришла за своими? – вместо приветствия спросил пожилой страж, когда я с ним поздоровалась. – Остальных уже забрали.

При звуке моего голоса дядька поерзал на скрипучем стуле, повыше поднял подбородок и приобрел вид оскорбленного, но не сломленного поражением в мелкой битве генерала.

– Ты тоже участвовал в драке? – строго спросила я, убедившись, что и сам Рендел, и его хромая нога целы.

– Сочувствовал, – проворчал он, не поворачивая ко мне головы.

– В таком случае почему его не отпустили домой, господин страж? – возмущенно накинулась я на блюстителя порядка. – Между прочим, дядюшка – больной человек! Ему нельзя сидеть в ваших холодах!

– Я трость сломал, – буркнул Рендел.

– Вместе со столом, по которому тростью шарахнул, – уточнил страж, объясняя причину задержания.

– Понятно, – кивнула я с серьезной миной, хотя вообще ничего не поняла, да и не очень-то хотела разбираться в тонкостях мужских потасовок. – А где мой муж?

Просторная камера с толстыми прутьями, куда обычно в ожидании жен со скалками и сковородками усаживали кутил, была пуста.

Скрестив руки на груди, драгоценный супруг стоял в тесном закутке, спрятанном за толстой решеткой. В этой крошечной узкой клети стражи хранили метлы и лопаты для чистки снега, а теперь и «господина Торна, известного своим стальным характером». Хозяйственный инвентарь убрать не подумали: усадили дебошира к имуществу участка. Мерзнуть и, по всей видимости, превращаться в приличного семьянина.

Я остановилась перед одноместной темницей, где он в принципе был не самым главным гостем. В отличие от метел.

– Добро пожаловать в Энтил, господин Торн.

С иронией, видимо, догадываясь, что супруга наслаждается видом, он посмотрел из-под бровей.

– Добрый вечер, леди Торн.

Тусклый свет упал на его лицо, и у меня отпала челюсть. У аристократа в неведомом поколении, как у шального докера, оказались разбиты губы! Возле рта темнел кровоподтек от чьего-то впечатанного кулака. И ладно аристократ, всего неделю назад учивший меня манерам… Как маг позволил разукрасить себе физиономию под эрминский елочный шар? В дешевой питейной провинциального Энтила!

– Почему ты молчишь? – поинтересовался разукрашенный маг.

– У меня нет слов. Как?! – Я взмахнула руками, намекая на кулачные художества у него на лице.

– Защищал честь нашей семьи.

– Какой из них?

– Вообще.

– Емко, – с ехидством прокомментировала я и обернулась к стражу: – За десять крон довезете нас на карете до дома? Очень холодно возвращаться.

– За двадцать, – не стал противиться тот.

Филипп в клетушке поперхнулся на вздохе.

– Господин Торн заплатит, – объявила я.

– Тереза, подойди поближе, – проскрипел муж, обязанный оплатить доставку спасительницы, подельника и себя самого до дома, где будет потеплее и поуютнее.

Я приблизилась к клетушке.

– Еще, – позвал он, между тем подходя к решетке, и пробормотал через разбитую губу: – У меня есть только ассигнации и мелочовка в кармане.

– Сколько?

– Мелочовки? – Он полез в карман пальто, но наткнулся на мой выразительный взгляд и попытался припомнить содержимое собственного портмоне: – Чеки по сто крон.

– Ничему вас жизнь не учит, дорогой супруг.

– Учит.

– Что-то непохоже. – Я покачала головой и повернулась лицом, так сказать, к залу, а страж с Ренделом между тем в едином порыве вытянулись и пытались прислушаться к нашему перешептыванию. – Господин Торн так благодарен, что заплатит за карету сто крон.

На вдохе подавились все. Дядюшка со стражем, так понимаю, от потрясающей щедрости столичного богача. Столичный богач – оттого, что потрясающую щедрость, по всей видимости, демонстрировать не намеревался и пытался намекнуть на торг.