Бедовый месяц

Соединив обрывки, с возрастающим удивлением я три раза перечитала коротенькое послание, ровным счетом ничего не объясняющее. В нескольких фразах, написанных аккуратными пузатыми литерами с хвостиками, Лидия обещала вернуться «совсем живой и бесповоротно замужней».

Кажется, она ничего не знала о разводах, превращающих «бесповоротное» бракосочетание во вполне обратимое. Впрочем, о них писали в брачных договорах, а не в любовных романах.

– Она действительно сбежала, – заключила я. – Полагаю, с лыжным тренером. Лидия говорила, что он замечательный мужчина.

– Какой кошмар! – Марджери вздрогнула, схватилась за сердце и покрутила головой, пытаясь выяснить, куда красиво осесть без чувств, но до дивана оказалось далеко, а оседать на пол было не по статусу. И не по возрасту. Хотя, на мой взгляд, возраст фальшивому обмороку вообще не помеха.

– Святые заступники, не зря говорят: седина в голову, бес в ребро! – поддакнула Клементина.

Она подхватила новую закадычную подругу под локоток и все-таки подвела к дивану, куда та рухнула и театрально приложила ко лбу ладонь.

– Лидии тридцать два, – напомнила я, что до седин и бесов в ребрах младшей тетушке еще жить и жить. – И что за священный ужас? Сама говорила, что ей надо сбежать, чтобы выйти замуж.

– Я?! – Тетушка схватилась за сердце, словно справедливый упрек тоже довел ее до приступа. – Когда?

– Да постоянно. Вот! – Я ткнула ей половинками записками. – Она сбежала и собирается вернуться «живой и бесповоротно замужней».

– Но не с лыжным же тренером! – воскликнула Марджери.

Филипп кашлянул в кулак, пытаясь замаскировать издевательский смешок. Ей-богу, ему не хватало пакетика с солеными орешками, чтобы вприкуску следить за представлением!

– Мой дорогой племянник, – мадам Торн нанизала его на острый взгляд, – не вижу ничего забавного в этой непотребной неразберихе.

– Удивительное дело, – мгновенно парировал он. – Ты сама в тридцать лет сбежала с боевым магом.

У меня отпала челюсть. У Клементины, впрочем, тоже. Мы с восхищением воззрились на непрошибаемый оплот хороших манер, поборника условностей и ходячий учебник по этикету. Покрывшись красными пятнами, Марджери нервно поправила прическу и проворчала:

– И теперь знаю, чем заканчивается подобное легкомыслие!

– Замужеством? – хмыкнул Филипп.

– Вдовством!

– Помоги нам святые заступники, – очередной раз заделалась в сильно верующие Клементина. Не удивлюсь, если после возвращения из Сиала она действительно начнет ходить на воскресные проповеди. – Но, может, если человек хороший, то все к лучшему?

– Лидия скомпрометировала обе наши семьи! – категорично высказалась Марджери.

– По-моему, репутацию наших семей уже ничто не испортит, – отозвался Филипп с улыбкой и самым нахальным образом мне подмигнул.

Подмигнул при тетках, вдвоем представляющих опасность похлеще снежного бурана! Не дай святые заступники, Марджери прознает о приводах в участки. Да она мне плешь на кудрявой голове проест, презрев и мирный договор, и родственные связи.

– Он что, в курсе, как ты позорила отца? – через губу пробормотала Клементина.

– Вы о чем толкуете? – немедленно оживилась мадам Торн.

– Клементина, если ты волнуешься, с кем сейчас Лидия, то давайте выясним у распорядителя имя тренера, – поспешно предложила я, хотя еще минуту назад не собиралась совершать никаких резких телодвижений. Очевидно, что ей сейчас хорошо. – Что скажете, дорогой супруг?

– Что дурная голова ногам покоя не дает, – поразил он знанием провинциальных поговорок. – Дамы, Лидия – уже взрослая женщина и отдает отчет в том, что делает…

Перед приходом распорядителя Роджера Либре, по всей вероятности, спешно принимающего успокоительные капли, мы все-таки выпустили из заточения Рендела. Он действительно оказался сердит. Войдя в номер, по-военному сложил за спиной руки и официально принес извинения Филиппу. И тот их принял так же официально, совершенно серьезно, ничем не задев гордость отставного военного.

– Знал бы, отдал замуж за хозяина скобяной лавки! – в сердцах высказался Рендел.

– Да что же вы привязались к хорошему человеку? – проворчала я. – Бедняга уже пять лет женат, а вы его постоянно поминаете. Да он каждый день икает! Наверняка решил, что его прокляли…

– Тереза, – тихо и как-то веско перебил меня Филипп, присовокупив свой лучший взгляд, способный превратить человека в ледяное изваяние.

Непроизвольно я прикусила язык. Полагаю, если до этой минуты Рендел считал моего мужа просто нормальным мужиком, то теперь записал в герои, обладающие сверхспособностью останавливать женщин одной силой мысли.

Появление распорядителя ознаменовалось деликатным стуком в дверь. Он входил с вежливой, но несколько нервной улыбкой и точно не ожидал обнаружить в номере тайное собрание из Вудстоков и Торнов. И всех участников этого вечернего заседания с исключительно серьезными минами.

– Добрый вечер? – вопросительно вымолвил он. Видимо, догадался, что вечер у нас не очень добрый, и заранее уточнил этот деликатный момент.