Бедовый месяц

Я уже натягивала второй чулок и все еще не имела понятия, как преподнести младшей тетке новость, что она связалась с мерзавцем.

– Филипп? – с вопросом тихонечко позвала мужа, намекая, дескать, бери мадам. Она знает, что говорить.

Муж зашнуровывал высокие горные ботинки и, не подняв головы, коротко бросил:

– Нет.

– Я старшая сестра! – между тем напомнила Клементина. – И просто обязана посмотреть в лицо негодяя, который ее соблазнил. Надо понимать, насколько он негоден.

– Дорогая, а что мы спорим? – вдруг оживилась мадам. – Поедем вместе! Ты посмотришь, я поддержу.

– Поддержишь смотрины?

– На месте разберемся.

Судя по тому, как Филипп выразительно выдохнул, он находился в той степени раздражения, когда плевать хотел, что цветистый мат доведет благородных леди до нюхательных солей.

Натягивая на ходу короткую дубленую куртку, он вышел и ровным голосом объявил:

– Дамы, в карете четыре места.

А я-то почти ждала, что он изумит теток богатым запасом ругательств. Почему мне одной жить с этим замечательным знанием? Им даже ни с кем не поделишься – не поверят.

– Рендела усадим к кучеру, – немедленно нашлась Марджери.

– Хорошо, – легко согласился он, – решите, кто из вас пойдет за каретой.

Возникла напряженная пауза.

– Клементина, с другой стороны… – Мадам Торн, похоже, сконфузилась. – Вполне вероятно, Лидия уже достаточно разочаровалась и возвращается в гостевой дом. Должен же кто-то встретить бедняжку и заключить в теплые объятия.

– Вот и встретьте с Терезой, – немедленно предложила та. – Как старшая сестра, я хочу знать, кто соблазнил…

Я подхватила плащ и вернулась в гостиную как раз вовремя, чтобы категорично высказаться:

– Ты его не женишь на Лидии.

– Он настолько негодяй? – въедливо уточнила тетушка, не желающая расставаться с матримониальными планами. – Никакой надежды?

– Я не позволю!

– Хорошо, тогда мы останемся здесь. – Она подхватила юбки и вознамерилась устроиться на диване, но наткнулась на мой многозначительный взгляд. – Или лучше у себя в номере.

Рендел ждал нас на улице возле парадных дверей. С хмурым видом, заложив руки за спину, он мерил шагами площадку под козырьком. От дыхания в морозный воздух уходили клубы пара, словно он кипел, как готовый плеваться пламенем дракон. Костюм плотно облегал покруглевшую за последние годы фигуру. Куртку застегнуть не удалось.

К костюму дядька очень хотел прихватить в поездку охотничье ружье. Даже пару раз заикнулся Клементине, что в горах превосходная охота на горных козлов. Тетушка молча покрутила у виска, дескать, где ты собрался искать горных козлов среди приличной публики. Но – погляди же – один нашелся!

– Тереза, ты не взяла мою трость? – Не обнаружив карающего орудия, он недовольно свел на переносице кустистые седые брови.

– Ты не просил, – буркнула я, мысленно перепрятав трость из стойки для зонтов в гардеробную.

Хорошо, что тетушка не позволила упаковать в багаж ружье. Иначе за жизнь Арнольда, да и окружающих, никто не поручился бы. С тех пор как Рендел добыл оленьи рога и пристроил их над камином, ружье висело на стене. Дядька явно соскучился по отстрелу парнокопытных. Ведь нет ничего печальнее, чем повешенное на гвоздь, много лет пылящееся и не стреляющее по оленям ружье. Если вдруг его зарядят, то лучше прятаться в укрытие.

Домик, арендованный Лидией, назывался «охотничий», однако красивый одноэтажный коттедж со скошенной крышей ничем не напоминал охотничью заимку. На больших окнах были наглухо закрыты портьеры. Из каминной трубы к низкому звездному небу тянулся столб дыма. Под козырьком горел резной фонарик.

Филипп из деликатности остался в карете, а мы с хмурым Ренделом направились к дубовой двери. От мороза под ногами скрипел снег. Бронзовый молоточек покрывал иней. Я хотела постучать, но дядька отодвинул меня с дороги.

– Дай-ка!

Казалось, он задумал вынести дверь плечом. Эффектное появление родственников, конечно, часто описывали в любимых романах Лидии, но за порчу чужого имущества полагался штраф.

– Подожди ломать, – проворчала я. – Хоть ручку подергай.

Домик действительно не заперли изнутри. Я осторожно заглянула внутрь, опасаясь застигнуть любовников на какой-нибудь задорной непотребности. Большая комната, напоминающая гостиную, оказалась пуста. От ледяного сквозняка в камине затрепетали ленивые язычки пламени, облизывающие почти прогорелые поленья. С отделанной камнем стены на меня обалдело вытаращилась оленья голова с такими ветвистыми рогами, что иным оленям и не снилось.

– Дорогая, что-то ты подзадержалась! Я полностью готов, – раздался подозрительно знакомый мужской голос.

Обладатель этого самого голоса вышел в гостиную. Арнольд был одет наполовину. Почему-то на верхнюю половину, а нижняя красовалась оголенностью. Ноги торчали из-под широкой рубахи и, как в стакане, болтались в голенищах сапог. Тех самых, которые хорошая копия «Вальетте», чтобы это название ни значило.

Обнаружив меня, он остолбенел и удивленно воскликнул:

– Жена Филиппа? Ты что, следишь за мной?

– Да кому ты нужен? – пробормотала я и спросила: – Где Лидия?

– Какая Лидия?