Беги, Алиса!

Я попыталась встать, но Сергей удержал меня и вдруг потянул к себе, уложил сверху и стал шарить по телу руками, и целовать, целовать, куда придется, и губы его были колючими, как хлебные корки, и пахло от него чем-то родным и чужим одновременно. На мгновение я растерялась, и он этим мгновением воспользовался, запустив пальцы под платье, сминая ягодицы, наглаживая ноги сверху вниз в жадном пламени страсти.

– Я так скучал по тебе… – шептал он. В его груди бухало, а я вдруг почувствовала тошноту.

Уперевшись в его грудь, я пролепетала:

– Погоди, Сереж…

Я скатилась с него и села, подтянув колени к подбородку, обхватила ноги руками и уткнулась в них лбом. Меня трясло от отвращения к себе самой. Сергей поднялся на локте и долго смотрел на меня, а потом протянул разочарованно и с горькой обреченностью:

– Поня-ятно…

– Что тебе понятно? – резко спросила я.

– Да брось ты, – усмехнулся Сергей. – Не надо меня жалеть. Думаешь, я не вижу: урод, калека, зачем тебе такой нужен?

Он попытался подняться, но теперь я удержала его, развернув к себе, злая, несчастная, задыхающаяся от переполнявших эмоций, которые не могла выразить сразу.

– Не в этом дело, – выпалила я.

– А в чем?

В чем? Я на мгновение смешалась, а потом меня прорвало. Не помню, сколько я говорила, выхаркивая всю свою прошлую жизнь. В кровавой каше возник и шантажист-художник, и мачеха, и дом русского олигарха с его полоумными родственниками, и охранник Леха, и Змей, и недавние португальские события, и мой собственный несчастный ребенок, самая главная потеря, любимый и ненавидимый одновременно, мое выжженное нутро, вырезанная душа, кровь и сердце, оставившие самый страшный шрам и гулкую пустоту, вечную и страшную. Я все говорила и говорила, и за окном светало. Солнце просыпалось, без всякой жалости подъедая остатки сумрачного неба, розовеющего, как глупый младенец. Сергей где-то в середине рассказа подполз ко мне, прижав к груди ручищами и баюкая, а я все говорила, говорила, поначалу бурля, как кипящая кастрюля, пока голос не опускался на полутона, смазываясь, становясь монотонным и тусклым. Сергей начал целовать меня куда-то в затылок, в узел волос, шепча чуть слышно:

– Бедная ты моя. Досталось тебе.

Я повернулась и встретилась с его взглядом, черным, как ночь.

– А тебе? Ты совсем ног не чувствуешь?

Он пожал плечами:

– Да нет, не совсем. В последнее время получше, иногда даже могу двинуть ногами. Тогда, ну… Когда ты ушла, я минут двадцать их под прицелом держал, а потом Змей, падла, прыгнул, ну и… Мы сцепились, ему тогда тоже крепко досталось, но Захаров меня по башке чем-то приложил, а потом уже они меня пинали в четыре ноги, переломали все, что можно и нельзя. И все спрашивали, где мы договорились встретиться. А я кричал: кафе «Элефант», кафе «Элефант». Я ведь и сам на миг поверил, что мы там договорились встретиться, важно было себя убедить. Они тогда наш разговор слышали, ну и купились. Ты знала, что оно реально существует, а не только в кино про Штирлица? Оказалось, мы попали в яблочко. Они там тебя и ждали несколько лет, только ты не пришла. Их люди возвращались, и меня снова били, никто не верил, что такую боль можно терпеть… Я и сам не знал. И каждый раз думал: сейчас я расскажу, не могу больше, а потом – как же она без меня? Она и дня не продержится. Думал, дам тебе немного форы, потом расскажу, если невмоготу будет. А они отвязались. Захаров сказал: похоже, Серега, она и тебя кинула. Он никак не мог понять, как ты умудрилась свалить, да так, что сразу потерялась. Ну, а через пару лет его верный доберман отчалил на вольные хлеба, и стало как-то поспокойнее. Я очень рад, что ему кирдык. Он точно не выжил?

Сергей попытался достать сигареты, не вставая с места, но не дотянулся. Я подала их, закурила сразу две и одну дала ему, закашляв с непривычки. Я давно не курила. В памяти вспышками мелькнуло шоссе, лысая голова Змея, его изумление и немой вопль, ударивший в меня, когда джип вмял его в другую машину.

– Точнее не бывает, – подтвердила я. – А эти… Они больше не наведывались?

– Несколько раз приходили. Проверяли, не выздоровел ли я внезапно, не разбогател ли. Но сама видишь… Последний раз буквально пару недель назад с благотворительным жестом…

Я погладила его по ноге.

– А что врачи говорят? Есть шанс?

Сергей оскалился и со злостью выдохнул дым.

– Ты не хорони меня раньше времени, – сердито сказал он. – Я еще ого-го. Просто не было особо времени собой заняться.

– Семь лет не было времени, Сереж? – спросила я и снова погладила его по ноге. – Покажи.

– Что показать? – изумился он.

Я рассердилась.

– Не придуривайся. Снимай штаны, хочу посмотреть на твои ноги.