Беглец

— Как, по-вашему, батюшка, стоит сюда большие деньги вкладывать? Чтобы оживить все это? — неожиданно обратился к священнику Зотов.

— Если объективно исходить, то конечно, — замялся было отец Дмитрий. — Откуда сейчас у народа деньги для прежнего отдыха. А вот если душевная причина имеется вкупе с капиталом, то можно попытаться.

— Значит, стоит?

— Позволю себе ответить цитатой из соборного послания святого апостола Иакова: «Что пользы, братья мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет! Может ли такая вера спасти его?»

— А дело, значит, спасет?

— Благое — обязательно даже.

— Слышишь? Спасет! — повернулся Зотов к Ольге. — Святые не дураки были. Без дела даже дети не родятся. Поэтому у вас с Николаем «ни мышонка, ни лягушки, ни неведомой зверюшки». Трудиться не любили. Если у нас с тобой такой же результат будет иметь место — ауфидерзейн, не держу. На все четыре стороны.

— Николай прав, детдом — это на всю жизнь.

— Не понял.

— Если ты действительно задумал здесь обосноваться, то никаких детей у нас, Зотов, с тобой не будет. Ни зачинать, ни рожать, ни выращивать их в подобных условиях не собираюсь. Можешь считать меня дурой, дрянью, кем угодно, но сумасшедший дом для сумасшедших, и мне там делать пока нечего.

— Ольга Александровна, вы категорически не правы, — решительно вмешался в ссору Бова. — Здесь будет построен санаторий европейского уровня. Сюда будут приезжать со всего региона. Да чего там — региона! Со всей страны. За путевками давка будет.

— Считайте, что меня уже задавили, — устало пробормотала Ольга. — Произноси свой тост, Зотов, и я поехала. Сообразить бы ещё, в какую из четырех сторон, в которые ты меня послал.

— Никуда ты не поедешь! — решительно заявил Зотов.

— Не скрипи зубами, поеду. Если тоста не будет, — поднялась она со своего места, — то я линяю.

— Линяй пешком, — стал заводиться и Зотов.

— Въехала, — согласилась Ольга. — Тогда ещё немного подожду, меня подвезет Николай. Если, конечно, приедет.

— Не уверен.

— Ещё раз въехала — ты его не отпустишь. Только вряд ли он тебя послушает.

— Послушает. Я петушиное слово знаю.

— «Спущу в унитаз»?

— Хотя бы.

— Тогда пойду к этим… мотоциклистам. Бова говорил, они всю ночь тут курсируют — туда-сюда. Попрошу, до станции подбросят.

— Заодно изнасилуют.

— Не привыкать.

— Что ты имеешь в виду?

— В том числе и тебя. Меня всю жизнь кто-нибудь насилует. Привыкла.

Окружающие с напряженным вниманием прислушивались к каждому слову, догадываясь, что происходящее сейчас может обрушить все их намеченные планы. А тут ещё сильный порыв ветра внес ещё больше тревоги в молчание, ненадолго воцарившееся после последних слов Ольги. На втором этаже что-то с грохотом обрушилось, приоткрылась и снова захлопнулась входная дверь, сквозь разбитое угловое окно донеслись всхлипывающие звуки воды, стекающей с поврежденного водостока. Отец Дмитрий торопливо перекрестился.

— Не смущайтесь, батюшка, — решила закончить свой монолог Ольга. — Вам на исповеди, наверное, ещё и не такое говорили.

— На исповеди люди каются… Обещают не грешить… — тихо и как-то неуверенно попытался объяснить отец Дмитрий.

— И снова грешат, — пробормотал Бова.

— Грешат… Но понимают, что грешат.

— Надеюсь, она тоже понимает, — сказал Зотов. — И никуда не пойдет. Сядь! — приказал он Ольге, подкрепив свои слова усаживающим жестом руки, и, дождавшись, когда она покорно усядется на единственный стул перед столом, добавил: — Давайте все-таки выпьем.

— Ты, кажется, хотел сказать тост, — облегченно выдохнул Бова.

— Скажу. Ты права, — обратился он к Ольге, — детдом — это на всю жизнь. Поэтому выпьем сейчас за мою маму. Пусть земля ей будет пухом. Сегодня её день рождения. Бова только вчера сказал мне об этом.

Залпом выпил налитую ему водку. Поддержали только Бова и Федор Николаевич. Нерешительно потянулся было к стакану Вениамин, но почему-то раздумал. Даже отодвинул его от себя.

— Да, я, кажется, не представил вам Бову, — по-прежнему стоя рядом со своей коляской, продолжил Зотов. — Рекомендую тем, кто не в курсе — Борис Ван. Для хорошо знакомых и близких — Бо-ва. Писатель. Пишет про меня книгу.

Бова встал, картинно поклонился, соглашаясь со словами Зотова, и решил объяснить присутствующим то, что пока держалось им в секрете. Правда, Зотову он уже успел кое-что рассказать.