Белая

- Я устал, - сказал он, ложась и вытягиваясь на диване, после того, как съел сендвич и выпил кофе.

- Очень хорошо, - вздохнула Эби. - Я тоже устала.

И легла рядом, положив голову на валик, закинув ноги в башмачках на диван. Когтистая Лапа замер.

- Ты что делаешь? - тихо поинтересовался он и тут же, придя в себя, ехидно добавил: - Как можно быть такой бесстыжей женщиной? Ты легла рядом с мужчиной, сейчас же встань и выйди за дверь.

- Но я лежу с мужем, ты забыл? - невозмутимо ответила она, не шевельнувшись, и добавила: - Поверить не могу, что все кончилось.

- Я тоже... поверить не могу... - прошептал Когтистая Лапа, глядя на лежащую рядом Эби.

- Я горжусь тобой, - улыбнулась она, глядя ему в лицо.

- Что мне с твоей гордости, - хрипло ответил индеец. - Уходи, я не могу тебя сделать счастливой сейчас.

- Зато я могу сделать счастливым тебя.

Развернувшись к ней, он взял ее ладошку и прижал к своим сухим горячим губам. Эби не шелохнулась, только улыбалась. Он склонился над нею, погладив по голове легко и нежно, словно боясь напугать. Поцеловал ее пальцы, и она блаженно закрыла глаза. Ей было приятно.

- Ты принимаешь меня?

- Да.

- Ты будешь любить меня как Хению?

- Я буду любить тебя как Когтистую Лапу, - прошептала Эби, обхватывая ладонями, склонившееся над нею лицо.

В дверь деликатно постучали и оба вскочили с дивана. Пора было возвращаться в зал суда, но наваждение не сразу отпустило обоих.

Когтистая Лапа спокойно выслушал приговор, который большинством присяжных был решен в пользу освобождения сахема прямо из зала суда. Агента Рейси наоборот тут же взяли под стражу и увели, вместе с Неуловимым Смолеттом. Эбигайль встретила Когтистую Лапу у выхода, и когда он степенно подошел к ней, она порывисто схватила его за руки. Он покровительственно даже снисходительно похлопал ее по плечу, а Эби вдруг прижала к лицу ладонь и тихо засмеялась. Когтистая Лапа озадаченно смотрел, как его жена радуется, пока ее смех не показался ему странным, и только приглядевшись, он понял, что Эбигайль рыдает. Он потерялся, не зная, что ему предпринять, поэтому встал так, что бы заслонить рыдающую женщину от проходящих мимо любопытных зевак. Прижав ее голову к своему плечу, он дал ей выплакаться, после чего отвез к миссис Оттон. Та, увидев в каком состоянии ее постоялица, всплеснув руками, накапала Эбигайль успокоительных капель и уложила в постель, сказав, что это нервы. Она объяснила встревоженному индейцу, что за эти дни бедняжка места себе не находила, очень переживала, и не удивительно, что за таким напряжением последовал нервный срыв. Вечером у миссис Оттон собрались репортер Гренжер, маршал, адвокат Уотерсон и Когтистая Лапа, просидевшие за вином до самого утра.

Они предвидели, что многие были недовольны выигранным сиу процессом по резервационным землям. Мало того, что последнее слово осталось за краснокожим, так он еще приобрел немалое влияние, как среди упавших духом индейцев, так и бледнолицего населения в основном в среде правозащитников и горожан, но не фермеров, разумеется. Кто из фермером заказал Когтистую Лапу Неуловимому Смолетту, осталось не ясным и это тревожило Хендерсона. Но пусть все газеты кричали, что правосудие свершилось и "злодеи" понесли заслуженное наказание, Когтистая Лапа был убежден, что этим дело не кончиться. Оказалось, что так думал не он один. Когда он выехал из Чер-тона, его не только встретили, но и молча, охраняя проводили до границы резервации, представители черноногих, оджибвеев и даже пауни. А он так исстрадался по воле, сидя в четырех каменных стенах за крепкой решеткой, в вонючей духоте и темноте, что прямо сейчас готов умчаться в прерию.