Белая масаи. Когда любовь сильнее разума

Лампочка без абажура ярко освещает уродливую комнату. Голубая штукатурка на стенах осыпалась, повсюду видны коричневые разводы, на которых блестят маленькие капли. Это отвратительные остатки выплюнутого табака. Дома, в хижине, мать и другие старики поначалу поступали так же, пока я не выразила недовольство. Теперь мать плюет под один из камней очага. Я нахожу комнату крайне отвратительной. Парень в одежде ложится в постель и поворачивается лицом к стене. Мы скоро прекращаем разговор и гасим свет.

Стук в дверь. Я просыпаюсь и первым делом спрашиваю, что происходит. Еще до того, как получаю ответ, парень говорит, что уже почти пять. Нам же пора отправляться! Когда пикап будет заполнен, он просто уедет. Мы собираем вещи и спешим в условленное место. Повсюду небольшими группами стоят школьники. Некоторые уже садятся в машину. Остальные, как и мы, ждут в холодной темноте. Я ужасно мерзну. В это время в Маралале холодно и сыро от выпавшей росы. Мы даже не можем выпить чаю, потому что чайные еще закрыты.

В шесть часов мимо проезжает рейсовый автобус, переполненный и сигналящий. Наш водитель так и не появился. Конечно, зачем торопиться – ведь мы зависим от него. Уже светает, а мы все ждем. Я начинаю злиться. Я хочу выбраться отсюда, сегодня я должна быть в Найроби. Парнишка отчаянно ищет попутку, но немногочисленные машины забиты людьми. Единственный вариант – забраться в грузовик, нагруженный капустой. Я сразу соглашаюсь, выбора нет. После первых же метров пути я начинаю сомневаться, было ли это решение правильным. Это сущая пытка – сидеть на твердых предметах, находящихся в постоянном движении. Единственное, за что я могу держаться, это борт, но он все время стучит мне по ребрам. На каждой выбоине мы подпрыгиваем и приземляемся на твердые, как камни, кочаны. Разговаривать тоже нельзя – вот так подпрыгивая можно легко прикусить язык. Не знаю, как я выдержала четыре с половиной часа до Ньяхуруру.

Полностью измученная, вылезаю из грузовика и скорее прощаюсь со своим молодым спутником, так как мне срочно нужно в туалет. Захожу в первое попавшееся кафе. Стянув джинсы, обнаруживаю на бедрах большие фиолетовые пятна. Боже мой! К тому времени, как я доберусь до Швейцарии, мои тощие ноги тоже будут темно-синими! Мама будет в шоке. Я очень сильно изменилась физически с момента моего последнего визита два месяца назад. Снова я возвращаюсь домой незамужняя и с синяками.

В ресторане я заказываю колу и нормальную еду. Проглатываю полкурицы с картошкой фри и тащу свою сумку на забитую людьми автобусную станцию. Мне везет: автобус до Найроби уже готов к отправлению. Дорога асфальтирована, что является истинным благословением. Можно спокойно поспать. Когда снова смотрю в окно, мы уже в часе езды до места назначения. Если еще раз повезет, буду в Найроби до наступления темноты, потому что отель Igbol расположен не в самом безопасном районе. Уже темнеет, когда мы достигаем огромного мегаполиса.

Люди начинают выгружаться с вещами, и я судорожно прижимаюсь лицом к окну, чтобы сориентироваться в море огней. Пока ничто не кажется мне знакомым. В автобусе еще пять человек, и я почти уверена, что лучше выйти здесь и не ехать до автовокзала, где в это время слишком опасно. Шофер постоянно смотрит на меня в зеркало заднего вида и недоумевает, почему mzungu не выходит. Через некоторое время он спрашивает, куда мне нужно. Я отвечаю: «В гостиницу Igbol». Он пожимает плечами. Тут я вспоминаю про большой кинотеатр, находящийся недалеко от Igbol. «Мистер, вы знаете кинотеатр Odeon?» – с надеждой спрашиваю я. «Odeon? Это место не годится для mzungu-леди!» – отчитывает он меня. «Для меня это не проблема, – возражаю я. – Мне просто нужно заселиться в Igbol. Там есть белые люди». Водитель несколько раз перестраивается, поворачивает налево и направо и вдруг останавливается прямо перед отелем. В благодарность даю ему несколько шиллингов. Измученная, я рада каждому метру, который мне не нужно преодолевать пешком.

В Igbol неспокойно. Все столики заняты, повсюду рюкзаки автостопщиков. Мужчина на стойке регистрации уже знает меня: «Jambo, масаи-леди!» У него осталась одна кровать в трехместном номере. Там я обнаруживаю двух англичанок, изучающих путеводитель. Сразу направляюсь в душ, прихватив сумку с деньгами и документами. Раздевшись, с ужасом смотрю на свое искалеченное капустой тело. Ноги, ягодицы и предплечья в синяках. Под струями горячей воды мне становится немного комфортнее. После этого я спускаюсь в ресторан, чтобы наконец-то поесть и заодно понаблюдать за туристами. Чем дольше я смотрю на европейцев, особенно на мужчин, тем сильнее тоскую по своему красавцу-воину. Вскоре я уже в постели – с наслаждением расправляю свои усталые кости.