Белая радуга

Классная, поймав ее молящий взор, неохотно кивнула.

– Таня, успокойся, – попросил директор, и она поняла, что трясется с головы до ног мелкой дрожью, как кисель какой-то. – Никто не собирается тебя наказывать, пригвождать к позорному столбу и все в этом роде. По крайней мере пока мы не выясним малейшие обстоятельства этой невеселой истории. Но мне придется поговорить с кем-то из твоих родителей, желательно сегодня. Позвони папе или маме и скажи, что я буду в школе до семи вечера.

– А старшему брату нельзя позвонить? – спросила девочка с надеждой.

Гайдай, усмехаясь краешком рта, отрицательно мотнул головой:

– Нет, брату не стоит. Жду отца или мать. Теперь, пожалуйста, успокойся и иди на уроки. Бояться ничего не надо, я настрого предупредил девчонок, чтобы помалкивали.

Он потрепал Таню по плечу, но сразу отдернул руку, словно ему стало противно. Да наверняка так и было: Ивсид досадовал на то, что принял в школу эту толстуху, у которой мало того что здоровье слабое, так еще и проблемы с законом начались со второго дня в гимназии.

Она на ватных ногах добрела до двери класса, вышла и неуклюже привалилась к стене, выкрашенной в теплый сливовый цвет. Все было кончено! Нет, Таня ни секунды не сомневалась, что родители поверят ее версии событий, это даже без вопросов. Отругают, конечно, за излишнюю доверчивость, как уже не раз бывало, только оставят это на потом, а сперва будут утешать и хлопотать вокруг нее. Но ее репутация в гимназии рухнула бесповоротно. Потому что девчонки ни за что молчать не станут, она по их взглядам поняла. Снова нужно просить родителей перевести ее в другую школу…

Тут Таня сжала кулаки: нет, она не станет! Сколько можно? В новой школе случится еще что-нибудь, ведь не на пустом же месте брат ласково зовет ее «миной замедленного действия».

Какая-то размытая фигура попала в поле зрения, и девочка поспешно промокнула рукавом жакета полные слез глаза, после чего разглядела вчерашнего парня, Пашу, кажется. Давно уже начался новый урок, а он почему-то торчал в коридоре и смотрел на нее с тревожным любопытством.

Таня, хмуро на него покосившись, повернулась к лестнице. В класс она не собиралась и даже не могла сообразить, какой сейчас урок. Ей хотелось забиться в какую-нибудь щель и попытаться взять себя в руки. Позвонить родителям и во всех деталях обрисовать ситуацию.

Но стоило ей сделать пробный шаг вдоль стеночки, как этот настырный тип вырос на пути и спросил:

– Ну и что случилось? Почему Ивсид ворвался весь перекошенный?

– Ничего, – проговорила она неразборчиво, потому что челюсть ходила ходуном.

– Как же, ничего! За дурака не держи! Эй, а ты записку мою прочла?

– Даже не видела. – Она продолжала тихонько двигаться вперед, а он вился, как комар, то дорогу загородит, то сбоку пристроится.

– Вот раззява, я же на парту тебе ее положил! Ты брала, я видел. Наверное, поздно уже было, да? Директор-то сразу после урока нарисовался.

– А что там было, в той записке? – проявила слабый интерес Таня, вспомнив, как сунула в карман жакета клочок бумаги.

– А то было, что я тебя предупредил: Дарья наверняка что-то против тебя замышляет. Вчера ты ее срезала, а она и меньшего не прощает, уж поверь. Ну и как, прав я оказался?

Они уже вышли на лестницу, когда Паша вдруг схватил ее за руку и потянул вниз. Милич сначала руку вырвала, не сообразив, что он просто предлагает сесть на ступеньку, потом замотала головой, представив, какой позорной кучкой будет смотреться рядом с ним. Но, уже понимая, что этот надоеда все равно не отвяжется, облокотилась о перила и поведала всю историю. Майский под конец просто на задней точке подпрыгивал от волнения, и глаза его грозно потемнели и метали молнии.

– Все сходится! – заорал Паша так, что Таня вжала голову в плечи. – Дашка уже сделала ход! Говоришь, девчонки по виду – пятиклашки? А у нее в пятом сестренка учится, Ксюшка. Зимина ею вертит как хочет. Наверняка Ксюшка сама не участвовала, а подговорила подружек. Рюкзак с их барахлом тебе отдала какая-нибудь из знакомых Зиминой, но не из нашей школы. Пойдем!

– Куда?

– Так к директору же! Я расскажу ему всю схему. По периметру школы есть камеры, нас отлично охраняют. Наверняка можно найти кадры, где та девица передает тебе рюкзак, – и ты оправдана! Может, Ивсид даже не станет предков твоих дергать, решит лучше кое с кем другим поговорить.

– Почему ты ее предаешь? – вдруг спросила Таня и сама испугалась: она не хотела произносить эти слова вслух, но почему-то думала об этом.

– Кого? – опешил в первый момент Майский.

Потом сообразил, и без того румяное его лицо начала заливать пунцовая волна, губы же, напротив, побелели. Милич готова была себя придушить, но отступать было некуда.

– Ты готов сдать Дашу. Я не в курсе, что между вами, но вы сидите за одной партой, вместе ходите на переменах. А меня ты знаешь второй день.

Паша, тяжело втягивая воздух, что-то обдумал, потом сказал сухо, глядя в сторону: