Белая радуга

– Да что ты! Такое только в телевизоре случается, не в жизни! Я так думаю, твои потому ее взяли, что сходство их поразило. Ведь до сих пор мне не забыть, как вы в песочнице играли, когда бедняжка пообвыклась немного. В одинаковых костюмчиках, у каждой по два хвостика на головке. Мамочка ваша над вами, как наседка, стоит, никого близко не подпускает, чтобы не напугали ненароком Светочку. А ты малышке все показываешь, и как ведро песочком наполнить, и как куличики лепить. Она смотрит своими жалобными глазенками и понемножку все повторяет, со стороны кажется, словно это в зеркале происходит…

– Почему в зеркале? – спросила Вика.

– В зеркале-то? – Соседка и сама задумалась, заморгала глазами, потом обрадовалась: – А так ведь она все левой ручкой делала, что ты – правой. Вы сидели у песочной горки, друг против дружки, обе с лопаточками в руках. Вот и казалось так со стороны…

Дальше Вика уже не слушала, да и не могла ничего услышать. В ушах возник низкий плотный шум, исчезли все прочие звуки. Перед глазами словно дымовая завеса упала. Она развернулась и побрела по двору, мало что видя и уж точно ничего не слыша. Сперва по инерции шла в сторону клиники, как изначально собиралась, но с полпути повернула к своему подъезду. Едва сумела на ощупь отыскать кнопку домофона и левой рукой изо всех сил рванула на себя тяжелую железную дверь парадного.

* * *

На следующий день все валилось у Редкого из рук. Полдня он трудился, не поднимая головы, над каким-то крайне вязким и запутанным делом по имущественному иску. Едва дождался обеденного перерыва. Он заранее вызвал такси и рванул сразу в сторону городской больницы – знал, что Элла уже заступила на дежурство. Еще подъезжая, попросил ее выйти в больничный сквер – не звонком, а эсэмэску набрал, решив, что так ей будет сложнее отказать.

Он разглядел девушку еще от шлагбаума. Элла в рабочем комбинезоне цвета морской волны – Эдуард с самого начала его на дух не переносил – стояла у газона, опустив плечи, подставив усталое лицо нежарким лучам полуденного солнца. И такая нежность охватила Редкого, что он едва не бросился к ней со всех ног, чтобы обнять, подхватить на руки, покрыть лицо поцелуями. Но он сдержался, потому что реакцию примерно представлял: Элка терпеть не могла «демонстраций на публику», как она это называла. Спокойным шагом приблизился, поймал взгляд девушки и сказал:

– Эл, я не хочу ходить кругами, выведывать и прощупывать почву. Просто скажи: что у тебя с Антоном?

Она по-птичьи склонила голову набок, выдержала паузу и ответила вопросом на вопрос:

– А что у тебя с Антоном?

– Ну как, мы друзья, – растерялся Эдик. – Или бывшие друзья, теперь уж не знаю. Занимаемся одним делом. Вот и все.

– И у меня ровно то же самое. Разве что без поправки на прошедшее время.

– Но вчера ты осталась с ним, хотя я просил уйти со мной и дела все были закончены.

– Дела закончены? – предсказуемо начала сердиться Элла. – А то, что Тоха совершенно истощен, морально и физически?

– Да он вроде всегда такой.

– Не всегда! Ну ладно, почти всегда. Но из последней поездки он вернулся сам не свой, на пределе. Я не могла оставить его одного.

– В смысле? – занервничал Эдуард. – Ты там всю ночь пробыла, что ли?

– Ну естественно! Накормила его еще раз, потом мы сидели, пили чай и старались говорить на любые темы, кроме найденышей. Вернее, я старалась: пересказывала все подряд, новости, книги, впечатления. Потом уложила его спать и сидела всю ночь на кухне, чтобы еще кто-нибудь не ворвался и не разбудил его. Эд, ну неужели ты совсем ничего не понимаешь насчет Антона, если ухитряешься меня к нему ревновать?!

– Чего я не понимаю? – занервничал еще больше Редкий.

– Да того, что Тоха – фанатик! Он живет лишь одной мыслью: совершить нечто, чего никто до него не совершал. В его случае это постичь тайну найденышей, а сейчас мы в самом деле близки к разгадке. И Антон ни о чем думать не станет, пока все как-то не разрешится. Наверное, скоро придется следить, чтобы он хоть воду пить не забывал!

Редкий поежился и сказал:

– Я понимаю. Это меня и пугает. Нет, не то, что он воду пить забудет, а этот его фанатизм. Знаешь, мне кажется, что он ни перед чем не остановится. В смысле, если узнает, что эти дети внутри не такие, как все люди, то преспокойно разрежет кого-нибудь из них на кусочки, чтобы все подробно рассмотреть и изучить.

– Да, это немного напрягает, – согласилась Элла, – но на такой случай есть мы, чтобы вовремя его остановить. Верно?

Редкий кивнул и снова посмотрел на девушку. Она улыбалась и жмурилась под прямыми солнечными лучами. Он не удержался:

– Элка, но это же неправильно! Я сейчас насчет тебя говорю!

– Неправильно что?

– Ну ты ведь такая умница, Эл! Зачем тебе работать в этой ужасной больнице? Ты должна блистать, путешествовать, практиковаться в языках. Я вообще не пойму, почему Тоха с его позорным английским повсюду ездит, а не ты с дипломом переводчика?

Девушка порозовела, коротко рассмеялась, как смеются мамы над забавными глупостями своих малышей.