Белая радуга

– Наверное, возьму кого-нибудь. – Вика снова опустилась на корточки, разглядывая сквозь щель котят: два дымчатых, один почти белый с бледно-серыми пятнышками, один от носа до кончика хвоста рыжевато-коричневый, как медвежонок. И еще один – разноцветный, с темной полоской вдоль спины. Взять хотелось всех.

Вспомнив кое-что, она вскочила на ноги, глянула на забавные часы на стене: каждое отделение – дрыхнущий в смешной позе кот. До встречи с Платоном оставалось минут сорок.

– Я прямо сейчас сбегаю и поговорю с родителями, – решилась она.

Лиза предупреждающе подняла палец:

– Спешить особо некуда, малыши еще долго останутся с мамой.

– Все равно. Хочу выбрать и наблюдать за ним, за своим. Каждый день буду приходить и его фоткать.

Про себя Вика уже решила, что выберет «медвежонка», да и в разрешении родителей не сомневалась. Но она привыкла все делать по правилам.

Во двор девочка ворвалась, тяжело дыша и отдуваясь. Оставалось пробежать по дорожке вокруг дома до отцовской клиники – конечно, получить разрешение на домашнего питомца она планировала у отца. И тут кто-то крикнул:

– Викулечка!

Вика затормозила так резко, что фонтанчик земли взметнулся из-под ног. Голос был незнакомый, возможно, звали вовсе не ее. Девочка поискала взглядом: у ограды палисадника стояла, глядя на нее во все глаза, низенькая женщина с длинным унылым лицом и короткими пегими волосами. Обе руки ее были заняты раздутыми пакетами из соседнего универмага.

– Это ведь ты, Викулечка? – вкрадчиво спросила женщина.

Девочка растерялась от такого вопроса, пожала плечами, потом все же ответила:

– Да, я Вика.

– Вот же сразу я тебя узнала по волосикам твоим светлым и глазкам голубеньким, – сюсюкающим голосом возликовала незнакомка. – Вчера – родителей твоих, а сегодня – и тебя. Вот совпадение! Я ведь тоже в этом доме живу, от вас через два подъезда.

– Помочь вам донести? – вежливо спросила Вика, кивая на сумки.

Она мигом сообразила, что именно эта женщина вчера так расстроила ее родителей, и не прочь была выведать, чем именно. Соседка головой помотала и с места не сдвинулась, наоборот, поставила пакеты на землю, словно подперла себя с двух сторон.

– А мы ведь и раньше соседями в этом городе были, только ты едва ли помнишь, – продолжала плавно и елейно литься ее речь.

– Не помню, – подтвердила Вика. – Знаю, что я когда-то здесь жила, но даже не в курсе, где именно.

Женщина презрительно махнула узкой ладонью.

– Плохое было место, нечего и вспоминать. У самой железной дороги. Электрички вечно выли как бешеные, да и сам дом дрянной, панельный. Хорошо, что расселили его и под снос пустили. Но вы к тому времени уже в Питер подались. После той беды. – Соседка выразительно шмыгнула носом.

– Какой беды? Со мной? – спросила девочка.

Она старалась оставаться спокойной, но дыхание участилось и ногти нещадно царапали ладони.

– Да не с тобой! С сестренкой твоей!

Женщина выпалила это и испуганно прикрыла ладонью губы, вроде как само вырвалось. Однако взгляд ее оставался жадно-любопытным, даже хищным.

Вика замерла и дыхание затаила, не понимая, как реагировать. Мелькнула мысль, что перед ней сумасшедшая.

– Но у меня же никогда не было сестры, – выдавила она, взглядом ища пути отступления.

– Да не то чтобы сестра, – замахала досадливо руками женщина. – Ее твои папа и мама удочерили, а было ей четыре годика, как и тебе. И похожи вы были так, что мы во дворе не знали, что и думать. Как раз незадолго перед этим странные слухи по городу расползлись: вроде как в нашем парке выброшенных детей нашли, голых и больных. Пошли разговоры… А, много глупостей народ навыдумывал! Говорили даже о маньяке, который похищал новорожденных из роддомов, вот и думали: а вдруг? В смысле, может, родные вы? Но нет, едва ли. Но все равно все диву давались.

– Но почему я этого совсем не помню? – севшим голосом пробормотала Виктория. – Если была другая девочка, то куда подевалась?

Длинное лицо женщины враз приобрело приторно-жалостливое выражение.

– Да она слабенькая совсем была, Светочка-то. И словно не в себе: испугается невесть чего и вскрикивает, как зверек какой. Потом заболела, и по скорой ее в ночь увезли. Родители твои с такими траурными лицами ходили, что мы расспрашивать боялись. Потом вы перебрались в Питер, и вот только вчера я твоих папу и маму вновь повстречала. Спросила их, глупая курица, о Светочке, – а она, бедняжка, как оказалось, из больницы тогда не вышла. Померла.

– Умерла? – тупо переспросила Вика.

– Говорю же, слабенькая была. Только ты, Викочка, – соседка подошла совсем близко, от нее пахло чем-то подгоревшим, – ты родителям своим не говори, что я тут тебе наболтала. Я ведь просто для того говорю, чтобы ты их больше жалела, слышишь? Они, бедные, о той чужой девочке по сию пору тоскуют.

– Может, она взаправду была моей сестрой? Родной сестрой?

Соседка снова замахала руками: