Белая радуга

– Нет. Может, не от всей души, просто сказала, что прощаю. И у Дашки тоже был хороший день, но она захотела продолжения. Типа чтобы я ее прощала каждый день по расписанию. Я отказалась, а она обозлилась, стала угрожать.

Мать сокрушенно покачала головой:

– Эта девица от вседозволенности совсем с ума сошла. Как она только уговаривает знакомых совершать такие поступки, не понимаю?!

Таня в этом не видела ни малейшей проблемы.

– У Дашки много денег. Думаю, она просто подкупает своих бывших приятельниц из небогатых семей. А может, заставляет. Вы не видели эту Зимину. Есть в ней что-то такое… в общем, ей почти невозможно противиться.

– Но тебе удалось, – с довольным видом заметил отец.

– Да, но что из этого вышло…

– Мы ее не знаем, но это ненадолго, – сказала мать. – Придется познакомиться. Я намерена пообщаться с этой девочкой.

– Думаю, лучше мне, Нина, – встрепенулся отец.

Но мать непреклонно мотнула головой:

– Нет, я сама с ней поговорю. Как девочка с девочкой. Она ведь юная совсем, наверняка запуталась и лишнего о себе насочиняла. Попытаюсь пробудить в ней хоть что-то человеческое.

Таня шумно вздохнула. В успех материнского предприятия она не верила ни на секунду. Но вот идея насчет пробудить человеческое ей понравилась. Страх, например. Размышляя об этом, она ушла в свою комнату и взялась за телефон.

Глава 21

Защитник

Вика неслась домой как на крыльях и по пути обдумывала, что вот сейчас забежит на пять минут, бросит школьный рюкзак и переоденется. Заглянет к маме, конечно, – вдруг ей что-то нужно. Потом сходит в «Сияние», и, если повезет, отец будет не слишком занят. Они могли бы немного погулять в сквере у дома, поговорить о всяких серьезных и интересных вещах.

А мама? Тут ничего не поделаешь. Теперь, когда Вика все знает и понимает, ей будет легче переживать ее холодное отторжение. Возможно, когда-нибудь все наладится, а может, и нет, но Вике достаточно того, что у нее теперь есть отец.

Слегка задыхаясь от спешки, она ворвалась в квартиру и сразу поняла, что дома никого нет. Царит в пустых квартирах такая особая тишина, которую ни с чем не спутаешь. В первый момент Виктория испугалась. Она решила, что матери стало хуже и ее опять увезли на скорой, но потом сообразила, что сейчас конец месяца, а мама с отцом всегда куда-то уходят в один из таких дней.

Значит, к отцу она пока не побежит – он мать одну не отпустил бы, – а будет ждать дома. Сделает уроки, но не станет зубрить и по несколько раз переписывать. Ни к чему это теперь.

Куда уходят родители – этим вопросом девочка не задавалась. Может, у них что-то вроде свидания, ведь возвращаются они всегда оживленные и счастливые. Приносят с собой торт, долго пьют чай на кухне, шепчутся, как молодые влюбленные. Вику, конечно, тоже зовут на торт, но она в такие дни особенно ясно ощущает себя лишней, помехой. Поскорее хватает тарелку и бегом к себе. Но сегодня – как знать? – вдруг все сложится иначе.

Она просидела за уроками часа два и уже заканчивала – повторяла новые слова по английскому, – когда хлопнула дверь в прихожей. Девочка прислушивалась, но в квартире стояла все та же гнетущая тишина. Потом шум шагов, какие-то хаотичные передвижения. Вроде как долго лилась вода в ванной, отец что-то говорил в коридоре умоляющим голосом. Хотелось узнать, что происходит, но было страшно. Вика просто стояла, замерев, посреди комнаты и ловила каждый звук.

А потом она услышала ужасное: не то крик, не то вой – и не смогла сдержаться, бросилась на кухню, откуда этот звук доносился.

Мать сидела за столом – одна ладонь прижата ко лбу, другая лежит на столе, поверх каких-то бумаг. Лицо закинуто, рот приоткрыт, из него вырываются эти ужасные сухие звуки, похожие на лай. Отца почему-то рядом не было, но потом Вика услышала звяканье из ванной – наверное, в спешке искал какое-то лекарство.

– Мамочка! – Она тронула женщину за плечо. – Что с тобой?

Но та отпихнула ее руку с такой силой, что едва сама не упала с табурета. Мазнула взглядом по Вике так, словно видела впервые, потом пролаяла сорванным голосом:

– Иди в свою комнату! Уходи! Хоть сегодня не мучай меня!

– Да что случилось?! – в смертельном испуге закричала девочка.

И услышала в ответ дикие слова:

– Наша дочь умерла.

– Но ведь… – пробормотала Вика, сдуру вообразив, что это может быть началом просветления. – Ведь она умерла давно, десять лет назад.

Мать глянула на нее страшными глазами. Закричала:

– Нет! Вика была жива все эти годы! Мы получали от нее весточки. Вот! – Она схватила то, что лежало под рукой, и Виктория узнала альбом с вклеенными рисунками. – А в этот раз – нет. Что произошло? Ты кому-то пожаловалась на нас? Тебя кто-то спросил, и ты сказала, что мы плохо с тобой обращаемся? Отвечай!

Вика в ужасе попятилась, ей показалось, что мать сейчас бросится на нее. Вдруг увидела у двери отца – он был бледен и вжимался в стену. Что-то в его лице подсказало девочке, что она снова обманута. Но у нее больше не было сил узнавать, что же это за правда такая, до которой невозможно докопаться.