Белые пешки

Лорд кивнул, сейчас его глаза улыбались. Неужели искренне радовался, что ему предлагают блестки? Зиновий тихо рассмеялся, подумал чего-нибудь плеснуть и себе, но не стал. Он догадывался: визит все-таки не праздный. А разговор, возможно, частично распланирован вперед, у брата это семейное. Хватит затягивать.

– Знаешь… – он все же помедлил, – Валаар был здесь недавно. И угрожал, скажем так, ну или намекал. Он не успокоился. Он вернулся не просто так.

Лорд не удивился. И раздражения на его лице не отразилось, только усталость. Было все более жаль о таком говорить: у него же тоже авралы. Мальчик вообще выстроил себе совершенно ненормированный график, упахивается как не в себя. А отцу хоть бы хны.

– Он все понял, – сказал Лорд, прокрутив трубочку в пальцах и погрузив назад в коктейль. – Знает, что мы все видим. И не случайно оставил нам белые фигуры. Он правда хочет играть, я чувствую магию той доски, она крепнет. И нам придется попробовать, когда тянуть станет невозможно.

Вот оно что. Уже готовятся, и только он ни сном ни духом.

– Можно что-то сделать? – Зиновий отвернулся и начал расставлять бутылки на полке. – Чтобы хоть кишки в стороны не летели?

– Волнуешься за этих? – от ответа Лорд уклонился. Значит, что-то делал. Сам. А вот местоимение прозвучало настороженно. – И… правда не будешь мешать?

– Да какое мешать? – Зиновий глянул через плечо и снова переключился на бутылки. – Загнанных лошадей, как известно, пристреливают, это еще Мартина говорила недавно. Очень хочу убить ублюдка, он ведь больше мне не нужен. Жаль, не могу.

– Не можешь, – жестко, намного жестче, чем говорил прежде, подтвердил Лорд. – Мы не лишаем шансов смертных. А он когда-то был добавочным… совсем как они, твои новые друзья. Грустно, правда? И вот он снова почти смертный.

О да, грустно – не то слово. «Хуево», сказал бы Зиновий, но при Лорде он старался не материться. Хотя стоило. Сами ведь загнали себя в ловушку. Сами, со своими вечными правилами и принципами. Валаар был прав. Зиновий раздраженно скривил угол рта и заставил себя не оборачиваться.

– Эти ребята… – не дождавшись ответа, снова заговорил Лорд, – часто бывают здесь, и это, возможно, что-то значит. Неплохой потенциал. Ты можешь их…

Зиновий вскинулся как ужаленный. Услышать он хотел точно не это. Хватило и одного раза, когда обсуждали вестерны.

– Ты ли это? – все-таки тихо спросил он.

Лорд глаз не отвел.

– Я. Понимаю, ты, наверное, слегка разочарован, но все очень серьезно. И потом, лично я никогда не видел смысла отнимать револьвер у того, кто рожден стрелять.

Про кого он? Про Никушу с ее новой профессией? Про Маринку, которая знает больше, чем нужно? Про Дэна, готового всюду расточать добро и свет, или… Нет. Хватит. Если и так, он, хозяин этого бара, к такому дерьму отношения иметь не будет.

– Так, послушай, это все не значит, что у нас опять общие интересы! – быстро огрызнулся он. – Запомни, пожалуйста, они отличные, но я им – и вам – не нянька, грудью на амбразуру – мимо, агитировать – тоже! Я зло, понял, ты, племяшка? Исчадье ада, я радоваться должен, что так вам поднасрал! И знаешь, насчет Валаара мне достаточно, что он в прошлый раз сожрал целую миску моих острых фисташек!

Он безбожно противоречил себе и осознавал это; он отвлекал внимание от главного – и прокалывался; он, мать его, волновался – и выдавал это. Лорд рассмеялся. Его смех был тоже похож на прохладный ветер, от него затрепетала бахрома светильников.

– Что у тебя на заднем дворе?

Зиновий едва не сплюнул в раздражении, но спохватился: недавно ведь мыли пол.

– Это ведь один из них сказал? Про нервный узел. Узел, где все, возможно, решится чуть лучше, чем в любом другом…

Да твою же мать.

– Не надо иллюзий, – сердито перебил Зиновий. – Я не дам собой вертеть ни ему, ни тебе, ни твоему бате. Понял? И пачкаться не стану. Еще раз повторю, я…

Он стоял спиной. И все равно запнулся, услышав все такое же мягкое, тихое:

– Ты сам все знаешь, не мне тебя учить. Прости. Мне пора.

Ему всегда становилось «пора» именно в такие минуты. Когда он понимал, что победил. Или что победить сможет.

– Спасибо за коктейль. Еще поговорим насчет блесток, если доживем.

Зиновий торопливо обернулся, но увидел уже лишь пустой стакан. И старый серебряник на его дне. Семнадцатый по счету за всю долгую Лордову жизнь после жизни.

– Ненавижу, когда ты так делаешь, – пробормотал он и начал яростно протирать стойку. – Ненавижу детей. Никогда не женюсь. Никогда!

Исчадье ада. Почему же у него тогда вечно столько проблем?

Арка 5. Кошачье фортепиано

30.11.2006. Лева