Белые пешки

В ту минуту он внезапно почувствовал себя беспомощным – сложно сказать почему. И виноватым – уже по понятным причинам. В конце концов, кому на хрен нужна его суровая хирургия? Может, надо вообще действовать наоборот, правдами и неправдами подпихивать Марти к Ларину, а еще лучше взять скотч и примотать? Ха. Кирилл закусил губу. «Ревнуешь?» – прозвенело в голове, но тут он мог только вздохнуть. Мальчик-крыса очень любил девочку-хорька и несомненно хотел, чтобы она была с кем-то, кто лучше всех на Земле. Но проблема в том, что он слишком хорошо знал: у девочки-хорька и правда что-то получится только с Барсуком. А вот Золотому Льву она рано или поздно сделает очень, очень больно.

– Я… – Лева осекся, его глаза сверкнули. Он все-таки сорвался: – Not your business[21], или как?!

Ну ни дать ни взять лев рыкает. Только ничего не сделает: в клетке сидит. Надежная такая клетка, прутья из металла «хорошие манеры», а дверца из металла «держи лицо».

– Not my, угу. А спорим… – Кирилл, содрогаясь от внутренней тошноты, наклонился, всмотрелся в подвеску с крупными рубинами. – Ты купишь ей что-то по цене нефтяной вышки? Папины методы, деньги – тяжелая артиллерия? Ты же вроде не дурак.

Лева напряженно молчал.

– Вон те красотки, – Кирилл понизил голос и кивнул на продавщиц, – сейчас мысленно кислотой капают на ту, для кого ты что-то выбираешь. От тебя деньгами пасет за версту, в витрину-то посмотрись. Но это так не работает, Лёв, не с ней. Сын Сизифа, что, навсегда останется сыном Сизифа?..

Он не успел договорить. Лева в бешенстве схватил его за ворот.

– Заткнись. – Он подался ближе. – Заткнись. Ты ничего не понимаешь, и про отца тоже, да ты… ты… ведешь себя насчет нее как Макс.

Он запнулся. Девочки за стойкой напряглись, одна ойкнула, но Кирилл успокаивающе приподнял руку: «Окей, нормально, это мы так дружим». Левино открытое, заросшее лицо было сейчас очень близко; умилительной рыцарской яростью сверкали глаза. Одно портило – оскал. Эту полуухмылку Крыс видел в каком-то из судебных архивов отца. А вот замечание получилось чертовски метким. Ученый, мать его. Исследователь.

– У тебя даже рожа сейчас папина, – сообщил он и заговорил ровнее: – Ну давай. Еще поссоримся из-за девушки, которая не любит ни меня, ни тебя. Пусти, сейчас охранник вмешается.

Лева разжал руки. Косясь на тонкого-звонкого мальчика, в котором от охранника были только бейджик и кобура, Крыс глубоко вздохнул. А затем дал себе мысленную оплеуху и свернул спектакль.

– Прости, – сказал как можно мягче. – Что ты имеешь в виду? Мне казалось…

– Кир, – Максово слово. Как удар под дых. – Ты про маму мою что знаешь? Про нашу семью до нулевых? Про то, каким папа был и почему крышей поехал?

Ах вот оно что.

– Ничего. – Помимо воли Кирилл отвел глаза. – Не вникал, а ты не говорил.

– И не надо. – Лева сказал это ровно. Но тишина между ними повисла тяжелая.

Охранник навернул рядом предупреждающий круг и опять отошел. Кирилл решился все-таки заговорить опять:

– Ну правда, Лёв. Все вот это, – он кивнул на золото, – не для Марти. Купи ей хороший коньяк. Дорогую горькую шоколадку. Колечко с черепом или пауком, тут такие есть, в соседней витрине. Их цена четырехзначная, но она будет счастлива.

Лева тяжело дышал, тер висок, широко раздувал ноздри. С профессиональной отстраненностью Крыс присмотрелся к теперь уже не белому, а покрасневшему лицу и поставил второй диагноз: гипертония прогрессирует. Все шансы на криз в преклонном возрасте, а то и пораньше. Пора бы начать за собой следить.

– Спасибо. Выберу из них. – Лева по-звериному тряхнул головой. Он выглядел очень грустным.

– Эй… – позвал Крыс и взял его за плечо. – Еще раз, старина. Прости. Пойми правильно, пожалуйста: я не против, если вы попробуете. Но только подумай дважды.

Подцепил где-то эмпатию? Пора делать прививку. Ах да… прививкой не обойдешься, это же Лева спас ему жизнь. Лева торчал в лаборатории и рисковал шкурой, работая с вирусным штаммом. И Лева, если копать глубже, остановил заразу в L. Вот кто герой, какой бы гнильцой ни тащило от слова. Некоторые герои сидят в кабинетах.

– Ларин, – окликнул он снова, настойчивее.

Лева устало глянул ему в глаза.

– В чем еще меня просветишь? Go on.

И он пошел к витрине, где украшения были готические: тоненькие, мрачные, все больше паутинки, летучие мышки, птицы и черепушки. Как в магазине для неформалов, при условии, что неформалы зарабатывают как кинозвезды. Лева наклонился.

– Хочешь, раскрою тебе секрет мозгов Марти? – спросил Кирилл. – И вообще всех девочек, похожих на нее? Я раскрою, а тебе решать, как с этим жить.

– Ну попробуй. – Лева глядел на серебряный вороний череп. Череп приветливо таращился черными глазницами в ответ.