Белые пешки

У меня паранойя самого мерзкого вида: я превышаю свою значимость в глазах других. Всем-то от меня что-то нужно, все без меня пропадут да опечалятся. Но ведь это не так, скорее наоборот, без меня все только выдохнут. Пора бы выбить это у себя на лбу и не выдумывать невесть что, тем более когда вокруг полно других проблем.

К слову, о паранойе, странностях, проблемах. Недавно опять виделась с В., носила ему документы из деканата. Почему только методистка послала именно меня? Хотя ожидаемо, сейчас все разворачивается по его прихоти. Он прямо весь расцвел, как я вошла. Пропел: «И не надеялся вас узреть!» Он ничего даже не скрывает. Это бесит.

Не оставляет дикое ощущение, будто он знает какую-то мою грязную тайну, о которой я не подозреваю сама. И что самое плохое… будто тайна не только моя. Ублюдок. Ненавижу. Интересно, можно подставить его, что он типа берет взятки? Или проще организовать домогательства? Вокруг Аськи-то так и вьется, здоровается всегда, лыбится во весь рот… Жуть берет. А со мной забавляется, просто забавляется. Вот только забавы все страшнее.

– Может, вы все-таки демон? – Она помедлила у двери. Это была борьба с собой: удирать, теряя туфли, или все-таки стоять и смотреть в глаза.

– Демоничнее не бывает. – Ректор усмехнулся, начиная изучать бумаги. Как всегда опрятен, как всегда обаятелен. – А вы все – души, которые я мечтаю получить. – Он поднял глаза и резко посерьезнел. – Людям нравится загонять себя в такие рамки, Марина, и сакрализировать их до неприличия. Хотя, в общем-то, владение чужими душами – именно то, что необходимо хорошему преподавателю. И руководителю.

Марти скривилась: треп, полный больших и маленьких ловушек. А фиолетовая аура, здоровая, плотная, без всяких феноменов, кроме звездочек над головой, слепила глаза.

– И все-таки кто же вы? – Она расправила плечи. – Вам меня не обмануть.

– Тот… – Его улыбка стала лишь шире. – Кто шепчет вам самые страшные истории. Не потому ли они намного интереснее сопливой чуши из «Сказок заблудших душ»?

Спина вспотела, желудок сжался, захотелось рычать. И он так нахваливал эту книгу, требовал продолжения! Да что за… Марти передернулась, но смогла промолчать. Взгляд бездумно остановился на висящей над столом картине: ночь, город, темный горизонт и летучие фигурки каких-то инопланетян. Рядом была и другая – портрет незнакомки с тяжелыми черными локонами и чем-то вроде розового куста вместо лица.

– Запоминающиеся работы, – пробормотала она. Техника казалась знакомой, но не хотелось накручивать себя лишний раз. – Откуда они у вас?

Ректор лениво махнул рукой.

– Да купил у уличного художника. Хотел чем-то себя порадовать, пока… болел.

– И сколько такое стоило? – Марти облизнула губы.

– Несколько спасенных жизней и подсказка. Пока всё. – Ректор сцепил руки в замок и устроил на них подбородок. Маска на его лице не отражала ничего.

– Да что же вы такое… – бессильно пробормотала Марти.

– А вы рветесь понять? – засиял он.

Ответить Марти не успела: щелкнуло что-то вроде челюстей, зычно и резко. Она подпрыгнула, но из-под рабочего стола всего лишь вылезла, зевая, огромная псина, похожая на волка, правда, лапы были короткие, а туловище – длинное. Волкотакса, иначе не скажешь. Пушистый хвост волочился по полу, сметая пыль. Пыль… а ведь ее много было в кабинете: она стелилась по поверхностям, плясала в солнечном воздухе, резала глаза. Марти на миг заглючило: будто она в давно необитаемом помещении, углы которого затянула паутина. И мебель тут старая, заплесневелая, гнилая… Потом собака подошла, благодушно понюхала Марти ногу, и наваждение исчезло.

– Фу, – сказал ректор. – Отстань от девушки, я тебя скоро покормлю. Как тебе итальянский корм? В тот раз вроде понравилось.

«С собакой разговаривает. Вот же псих…» – с ненавистью подумала Марти, пятясь.