Белый Бурхан

Гость, к огорчению хозяина, отказался провести ночь в его аиле. Ему предстоял неблизкий обратный путь, а времени для возвращения к Аргуту оставалось совсем мало. Единственное, о чем он попросил Анчи, когда переговорил с его парнями, обеспечить едой на пять дней пути и какимнибудь оружием. Хозяин, не задумываясь, протянул свое ружье, из которого он так и не успел сделать ни одного выстрела. И сам напросился проводить гостя до ближайшего перевала, на что получил согласие.

Выехали перед самым закатом. Долгую часть пути - до первых звезд Ыныбас молчал и слушал только Анчи, который докладывал, как шла вербовка и обучение парней, какие обещания были им даны. В конце пожаловался, что ему не хватило времени для проведения стрельбищ и он не уверен, что его алыпы попадут даже в корову.

- А сам-то ты попадешь? - усмехнулся Ыныбас. - Ружье грязью заросло, пауки в стволе ползают...

- Времени не было, ярлыкчи! - сокрушенно мотнул головой Анчи.-С утра до вечера в седле, сестре стыдно в глаза смотреть!

- Сестру тебе надо куда-то пристроить, Анчи. В начале зимы Техтиек переведет всех твоих парней в другое место, подальше от чужих глаз. Там их и стрелять научат, и ножом владеть, и на конях ездить...

Анчи не отозвался. Он так прижился на своем стойбище, что его теперь оттуда придется арканом стаскивать! Впрочем, это уже забота самого Техтиека...

- Бурханы спешат и потому торопят всех нас, - Ыныбас старался говорить спокойно и ровно, чтобы не насторожить Анчи каким-либо словом или интонацией. - До наступления зимы надо успеть сделать главное: подготовить базу для военного лагеря и превратить весь собранный нами сброд в настоящих воинов Шамбалы2. Хан Ойрот говорит сейчас только об этом и ни о чем больше!

- Великий хан не спешит вернуться в свои горы?

Ыныбас удивленно покосился на Анчи: вот тебе и доверенное лицо Техтиека! Он даже не знает, что хан Ойрот и Техтиек - одно и то же лицо! Но вслух сказал ни к чему не обязывающее:

- Еще не пришло для этого время, Анчи. Ыныбас замолчал, а у Анчи больше не было вопросов. Слишком много запретов наложил Белый Бурхан на все, что задумал. Даже о самом Белом Бурхане знают не все. А видели его только призванные, такие, как Техтиек...

Он, Анчи, попал в лапы Техтиека неожиданно, когда поднял золотой самородок на тропе и торопливо спрятал его в одежде. Но не успел обрадованный пастух выпрямиться, как получил ощутимый удар нагайкой по спине:

- Ах ты, шелудивый пес! Пользуешься чужим добром? Анчи изумленно взглянул на грозного всадника, выросшего перед ним, как из-под земли. Пролепетал, что желтый камень валялся на тропе, был ничей и поднять его мог любой. Всадник рассмеялся:

- Но поднял-то его ты! Ты и есть вор!

Он снова поднял нагайку, и Анчи невольно прикрыл глаза рукой, чтобы свинцовая пуля на конце плети не выбила их. А когда отнял от лица рассеченную ладонь, то увидел за своей спиной еще трех конников. Дальше все было, как в полусне: его положили на медвежью шкуру, заставили дать клятву небу и его посланцу Белому Бурхану, поставили тавро3.

- Ты видел Белого Бурхана, ярлыкчи?

- Да, я видел одного из бурханов.

- Их много? - удивился Анчи. - Ну и кто он?

- Он - бог, хотя и похож на человека.

- И его можно перепутать с человеком?

- Нет, Анчи. Бурхана ни с кем не перепутаешь!

К утру добрались до аила Кичимкея - старшего брата Анчи. Тот встретил гостей сдержанно, хотя, похоже, уважал Анчи и даже за что-то побаивался. Но, видно, и до него дошли какие-то слухи о его невиданных причудах:

- В горах говорят, что ты продал скот и стал охотником?

- Да. Скот невыгоден в нынешнее лето. Кругом падеж. Кичимкей кивнул головой:

- Лето плохое, верно. Кончается месяц большой жары, а дождя все нет. Но что ты собираешься есть зимой? Одной охотой не прокормишься!

- У меня есть деньги.

- И ты думаешь, что их хватит надолго?

- Насколько хватит.

- Я не хочу, чтобы сестра умерла голодной смертью, Анчи. Отправь ее ко мне! Ну а ты как хочешь, так и живи! - Покончив с братом, Кичимкей обратил свое внимание на второго гостя. - А ты откуда взялся в наших местах, орус? Тоже - охотник?

Ыныбас отозвался хмуро и резко:

- У меня своя жизненная дорога, у тебя - своя. Зачем тебе знать, по какой дороге я приехал и по какой дороге уеду? Я не спрашиваю тебя, в какой долине ты пас скот весной и куда собираешься кочевать с ним осенью!

Кичимкей хмыкнул и обескураженно покрутил головой:

- Злой у тебя язык, парень!

- Но он не так болтлив, как твой.

Ыныбас резко встал и, не прощаясь, вышел. Взлетел в седло и огрел коня плетью. За многое не любил людей Ыныбас. В том числе и за излишнее любопытство, от которого никому нет проку. А ведь и закон гор сурово осуждает тех, кто лезет в чужой рот грязными пальцами, чтобы вытянуть наружу чей-то язык!..

Разгорался погожий день. И хотя он тревожил пастухов и скотоводов, заждавшихся дождя, его, путника, такой день вполне устраивал - сухая дорога лучше мокрой, а от зноя легко избавиться, если пустить коня во весь опор...