Белый князь

– Я этим не терзаюсь, – пробормотал Бусько, – и князь не должен… Гм? Когда у нас ни одного не было, была надежда и не отчаивались. Влоцлавек, сказать правду, нам мешал; на что он был князю?

Когда говорил, он смотрел.

Белый, который легко дал себя вести лишь бы кому, когда нужен был стимул, поднялся с постели и сказал:

– Бог мой, этот шут имеет больше разума, чем мы все. Ему нет причин седеть… и отчаиваться.

Бусько кивнул головой.

– Выходите, панчик, и покажите им, что не принимаете к сердцу такого вздора, – сказал Бусько. – Они все князю в глаза смотрят, и что в них вычитают, то поют.

– Кто прибыл из этого Влоцлавка? – спросил князь, который силился показать равнодушие.

– Сикора! – сказал Бусько. – Их уморил голод. В первые дни они, должно быть, страшно много ели и много пили… поэтому не надолго хватило.

Князь медленно поднялся с постели, привёл в порядок на себе смятую одежду, немного подумал, припоясал меч, стоящий у кровати, рядом со стеной, надел шишак на голову, подбоченился, выпрямился и пошёл к двери. Бусько потащился за ним.

В прихожей стоял униженный Сикора, опустив руки, как виновник. Белый, увидев его, остановился напротив. Он притворился, что о сдаче ничего не знает.

– Ты тут? – воскликнул он. – Наверное, замок голодом взяли? Я это давно предвидел. Я не прибыл на подмогу, потому что за Влоцлавек не так уж держусь, а сил на это растрачивать не могу.

– Во всём виноваты мещане и гарнизон, – сказал Сикора, – я… он ещё бы держался.

Князь равнодушно махнул рукой.

Все присутствующие, глядя на него, удивлялись хладнокровию и присутствию духа князя. Действительно, он был уже в таком состоянии, что должен был перед людьми спасаться ложью. Говорил чего не думал.

В душе он всё считал потерянным – уставший, он начинал искать способ спастись из этого омута.

Этих последствий он не приписывал своему бездействию и пренебрежению, но – отсутствию поддержки, на которую рассчитывал.

Оглянувшись вокруг, он с гордым выражением лица кивнул Гневошу и повёл его внутрь.

– Ну что? – сказал он ему. – Я на вас положился, вы прекрасно управляли. Я рассчитывал на Великопольшу, меня предали… обвели вокруг пальца…

– У вас, князь, всё-таки остались Золоторыя, Шарлей и Гневков! – произнёс Гневош.

Белый пожал плечами.

– Я один ничего не сделаю, – сказал он, – великополяне меня предали.

Он прошёлся по комнате.

– Буду защищаться до последнего! – воскликнул он внезапно. – Возьму Золоторыю, запрусь в Шарлее, пойду в Гневков!

Он глядел на старика, следя за его мыслью.

– Мы будем защищаться, – сказал старик, набираясь духа, – людей для стольких крепостей было слишком мало. Теперь мы сильнее.

– И я так полагаю – теперь мы сильнее, – повторил князь.

Он немного подумал.

– Слушай, Гневош. Гм? Мало кто знает, что ты был со мной. Если бы туда съездил и раздобыл информацию у Судзивоя, куда он думает идти…

Гневош слегка вздронул – он совсем не хотел попасть в руки Судзивоя.

– Я слишком старый и слишком тяжёлый, – сказал он, – нужен более увёртливый.

– Но ты один тут умный, – прервал Белый, – езжай, голову тебе не снимут.

Гневош подумал – посольство ему льстило, он не сопротивлялся.

– Если нужно, попробую, – буркнул он.

Пошёл готовиться в дорогу. Князь велел принести ему кубок нагретого вина, выпил его и снова лёг в постель. Он что-то должен был делать – а желания ни к чему не было. Уже не чувствовал в себе ни воли, ни силы. Вошёл Бусько и снова сел на пенёк. Белый взглянул на него.

– Слушай, – сказал князь тихо, – всё это зря. Нам бы пару добрых коней взять – и двинуться назад в Буду. Я знаю, что Людвик бы меня хорошо принял.

– Ещё слишком рано, – покрутил головой Бусько, – а что же будет с девушкой? Жаль её, и снова скажут в рясу облачиться.

– И то правда! – ответил князь. – Ты умный, я всегда говорил, что ты умный.

Малый рассмеялся.

– Я то же самое всегда себе говорил, а то беда, что, кроме князя, никто мне не хотел верить.

– Людвик, – прервал Белый, – неплохой человек, но ему кажется, что он столь велик, что другие рядом с ним ничего не значат.

– Людвик? – повторил Бусько. – Неплохой, но если червяк подвернётся ему под ногу, то раздавит.

– Всё-таки я не червяк! – прикрикнул Белый.

– Разве я это говорил? – сказал Бусько. – А всё равно у него под ногами вертеться опасно.

Вдруг князь вскочил с постели.

– Нет! Нет! – воскликнул он. – Ничего ещё не потеряно. Этот Влоцлавек – пустяки. Ведь мы взяли его впятером!

Он рассмеялся.

– Да, а Судзивому понадобилось несколько сотен, чтобы у меня его отобрать! Правда?

Бусько подтвердил, князь что-то запел, певец начал ему вторить, но – тот оборвал вдруг и грозно поглядел.

– Весь этот свет, – крикнул он, – правление, мощь, богатство и все бабы, и все жалкие безделушки выеденного яйца не стоят. Плевать я хотел на это! Нет смысла добиваться.

Он начал смеяться, сидя в углу.

– Я это ещё в трапезной бенедиктинского монастыря во время поста, когда давали смердящее оливковое масло, повторял, – сказал он серьёзно, – повторял это не раз, когда у меня были дырявые ботинки, а князь надо мной смеялся.