Белый князь

– Под Гневковом, под самым моим замком, была битва… Ясько Кмита и этот негодяй Бартек из Вицбурга напали на меня. У них были преобладающие силы… Мы храбро бились… я сам… все… Ласота… только этот разбойник Былица, предатель, преждевременно бежал со своими… Потом лежали трупы… все рассеялись… я сам насилу вырвался, когда меня уже брали в плен. Около Нешавы пал конь, к счастью, лодка нашлась… она спасла мне жизнь…

Он упал на кровать и застонал.

Бледная, как мрамор, Фрида с дрожью слушала; взглянула на отчаявшегося князя и медленно начала подниматься, встала, лицо снова облил румянец.

– Всё-таки не всё ещё потеряно, – воскликнула она дрожащим голосом. – Золоторыя осталась вам… Неизвестно, взяли ли они Гневков… Ведь вы начинали с малого… Разве можно из-за одного поражения терять храбрость и надежду? Только, небось, люди разбежались… начнут собираться снова… Пал Ласота?

– Не в курсе, – промурлыкал князь. – Былица, не защищая меня, сбежал в лес.

Видя, что от опешевшего князя, которому изменил голос, ничего не добьётся, Фрида вышла из комнаты. В прихожей стояли те, что вернулись с князем. Один из них, Ясек Зруб, плакал, рассказывая и разглядывая отрезанные пальцы руки, которые были завязаны в кровавую тряпку.

Фрида подошла к нему.

– Много пало? – спросила она его.

– А! Поле боя усеяно трупами, – крикнул Ясек. – Кровь лилась страшно. Мы едва прорубились через толпу… Кто бы справился с такими солдатами, окованными в железо, когда наши и щитов не имели? Что мы рядом с ними стоили? Бросившись на нас, они сразу нас разбили. Никто до них не добрался.

– Ласота? – спросила Фрида, видно, возлагая на него надежду.

– О! Этот бился, – сказал Ясек, – и порубили его… я видел, как он упал. Не знаю, поднялся ли…

В замке поднялась ужасная тревога. Горстку гарнизона охватил страх, как бы Кмита с Бартошем не пришли сразу под Золоторыю. Тем временем вместо них, через несколько часов начали прибегать по одному и кучками беглецы из погрома под Гневковом. Всё чаще нужно было поднимать решётку в замке и впускать их, порубленных, окровавленных, разоружённых, волочащих покалеченных лошадей. Однако неожиданно многие из них бежали назад. Фрида, не дожидаясь приказов князя, сама позвала к себе Дразгу.

– Охраняйте усердно замок, – сказала она сурово, – князь всё сдаёт на вас. Не один раз армию разобьёт враг, а завтра она возмездием заплатит… Не позволяйте сеять тревогу.

Сама она вернулась к Белому, которого не покидал Бусько. Услышав через дверь тихую беседу между ними, она прижалась к двери и притаилась на пороге.

Бусько со стоном говорил господину:

– Стоило нам рваться сюда на эти зловещие пепелища? Неужели нам так плохо было с монахами? А не там, то в Буде и Вышеграде нельзя было жить? А чего нам не хватало? Ты доверился злым людям.

– Лучше бы я их не знал, предатели, – простонал князь, – все предатели… Один Ласота заслонял меня и защищал. Былица сбежал… Бартек из Венцбурга напал на меня… мне пришлось его полоснуть… Я ещё чувствую, как он мечом ударил меня по шлему, что из глаз посыпались искры. Ласота меня освободил. Да, Бусько, да, мудрым быть слишком поздно, хорошо было в Буде… Опьянили меня… и покинули…

Фриде достаточно было этого отрывка разговора, чтобы понять, что делалось с князем. Она вздрогнула от тревоги, как бы после этого поражения он от всего не отказался. Она живо ворвалась в комнату, Бусько, увидев её, опустил голову, начал завязывать господину ноги и – молча упал.

Бодчанка, хоть на душе ей было грустно и горько, показывала безоблачное лицо.

Белый поглядел на неё и слегка засмущался. Она пожала плечами.

– Люди говорят, – воскликнула она, – что там больше сбежало, чем пало. Что удивительного? Солдат учится воевать только поражениями, не иначе. В другой раз будут лучше биться. Уже возвращаются… ворота не закрываются, столько их прибегает отовсюду. Нужна только сильная рука, чтобы держала их. Ласота, жалко Ласоту…

– Он пал, – коротко сказал князь.

– Дразга его заменит, – подхватила живо Фрида.

Она приблизилась к кровати.

– Вы ранены? – спросила она.

Князь, словно сам не знал, поглядел не себя, на свои руки и ноги; не в состоянии дать ответа, он показал только голову, которую разделила пополам синяя полоса!

Шепнув что-то Буське, Фрида вышла.

Достаточно неловко, вместе со слугой, которого позвали, старый слуга собрался раздеть князя. На Белом были хорошие доспехи, поэтому до него не дошли наносимые удары, но через них чувствовался почти каждый порез.

Бляхи под ударами прогнулись и давили на тело, в котором скопилась подкожная кровь. Руки, спина, плечи, голова были покрыты синяками.

Принесли вино, приготовленное с травами, и начали обкладывать им побитого, который, забыв уже о поражении и обо всём, уснул глубоким сном.

VII

Когда под Гневковом Ясько Кмита с Бартком из Вицбурка нанесли такое ощутимое поражение Белому князю, весть о нём, расходящаяся по Великой Польше, именно в тот момент, когда землевладельцы и вельможи возвращались со съезда в Кошицах, разволновала умы так же, как новости, которые пришли из Венгрии.