Белый шаман

— Спасибо. За казаков спасибо, — говорит он, словно выталкивая слова, — Не ушли не отмщенными, ­– и размашисто крестится. Следом осеняют себя крестом и остальные. Правда, последний не представленный мне мужчина делает это слева направо, видимо католик или протестант. Приходится и мне не выделяться. Тут с религией все серьезно, это я уже понял.

— Не за казаков мстил. За своих, — пожимаю плечами, — Да и не всех достал, — по моему лицу пробегает судорога.

— Ничего, найдем и их, — жестко заявляет есаул.

— И все же, господа, это не правильно, — встревает Михайловский, — Должен быть суд. Мы же не звери, — и смущенно замолкает под нашими с есаулом недоумевающими взглядами. Это он серьезно⁈ Суд⁈ Переглядываемся с Ефтиным. Казак пожимает плечами. Что возьмешь с интеллигента.

— Потом поговорим, — тихо бросает он мне и возвращается на свое место.

— Викентий Игнатьевич Роецкий, — Володя сглаживает повисшее в комнате неловкое напряжение. Так вот кто это! Тоже знакомая личность! Хотя считаю незаслуженно обделенная историческим вниманием. Ну так то оно, пожалуй, неправильным будет, если основателем города носящего имя Императора станет поляк. Уж очень народ это беспокойный, к Российской Империи вообще и к Романовым в частности абсолютно не лояльный.

— Весьма польщен, — слегка кланяется мне инженер, ироничным взглядом пробегая по моему костюму. Возвращаю такой же взгляд, демонстративно пройдясь по затертому железнодорожному мундиру. Роецкий усмехается в густую темную, почти черную бороду и еще раз кивает.

Собственно на этом мое знакомство с историческими личностями и завершилось. Несколько ничего не значащих вопросов, таких же малозначимых ответов и мы были отпущены. Господам инженерам надо было работать. Правда, на вечер были назначены небольшие посиделки. Видимо там и предполагалось поговорить более подробно.

Осипов развил бурную деятельность, стараясь мне угодить. Даже стало как-то неудобно. Он суетился на счет ночлега для меня, лично пробежавшись по окрестным домам. Сам Володя жил с казаками в казармах. Пристроив меня на постой, в небольшом домишке неподалеку, договорившись о комнате с вдовой хозяйкой, хорунжий умчался закупаться продуктами и алкоголем для вечернего застолья в тесном кругу. Михайловский, Ефтин, Роецкий, сотник Уваров, его я видел только мельком, ну и мы с Осиповым, вот, собственно, и все приглашенные.

Посидели хорошо. Душевно. И неожиданно по-простому. До поры, до времени. Коньячок, вино, обычные разговоры. Роецкий с Михайловским, приняв на грудь, завели, как я понял по их разговору давний спор о месте строительства моста. Окончательное решение пока принято не было. В конце августа или начале сентября только предстояло провести выездное заседание по этому поводу. И дебаты велись до сих пор. Ставить мост в Колывани и вести дорогу через Томск, или все-таки в Кривощеково. У обоих вариантов были свои плюсы и минусы, вот сейчас они и обсуждались бурно двумя инженерами.

— Ну, пошло, поехало, — усмехнулся в усы немногословный Ефтин, — Теперь пока не переругаются, не успокоятся. Давай выпьем, Дмитрий Никитич, — с молчаливым есаулом у меня наладилось тихое взаимопонимание. Будто знаем мы с ним друг друга много-много лет и лишних слов нам не надо. Не чокаясь, опрокинули с Иваном Степановичем по рюмочке Царицынского и синхронно захрустели прошлогодней капусткой с брусникой, уже слегка подбродившей, но еще вполне съедобной. Это там, в том мире, такую капусту я бы выкинул не думая, а здесь она вполне себе заходит и дворянам, коими являются Михайловский с Роецким и казачьей старши̒не в лице Ефтина, Уварова и Осипова, ну а мне, прожившему столько лет в тайге и подавно.

Инженеры потихоньку переходили на повышенные. Есаул поморщился от громких голосов. А мне стало хорошо. Словно я у себя в кабинете, и мы с Петровичем под водочку обмозговываем очередной заказ. У нас с Жуковым и посильней стычки бывали. Могли и за грудки друг друга подергать. Эх, как ты там, дружище⁈ Достали тебя мои родственнички, наверное. А я тут вот опять один. Накатила такая беспробудная тоска. И тут Роецкий хлопает ладонью по столу, вырывая меня из черной мелонхолии:

— Никак не могу согласиться, Николай Георгиевич!

С чем он там согласиться не может? И вообще надоели! Так хорошо сидим, а они ругаться надумали! Коньячок слегка ударил в голову, и я неожиданно для самого себя вмешался в разговор:

— Не спорьте, господа инженеры. Мост надо строить в Кривощеково, — я важно поднял палец вверх.

В комнате повисла мертвая тишина. Все с удивлением посмотрели на меня, только во взгляде Ефтина проскользнуло одобрение и едва различимая веселая ирония. Нет, ну а что? Я тоже инженер, и удешевление проекта без потери качества это же главное в нашей работе.

— Позвольте узнать, почему Вы так решили? — наклонив голову на бок, с любопытством спросил Михайловский, а Роецкий так вообще смотрел, как на какую-то неведомую зверушку. Не, ну это хамство! Я конечно не знаменитый инженер, как они, но тоже кое-что знаю и помню. Тем более про этот мост споры не утихали и в мое время.