Берег. Следы на песке

Я расстроено потрепал жену по волосам и вышел из комнаты.

Глава 31

Джулия

Какой-то замкнутый круг! Да еще и Эдвард со своим свидетельством. Дурацкая привычка держать телефон в постели меня подвела. Явно он слышал больше, чем сказал! Потому и огреб Громов по полной, потому и в Москве наши пути разошлись бы по любому. Не нужно мне было Саню уже впутывать ни во что. И тем не менее он вывел меня из-под удара в аэропорту, и в своей квартире. Кстати, в Питере я тоже осталась жива благодаря ему.

Что тут этот писатель написал? Я нагнулась за дневником и, подняв его, раскрыла на первой попавшейся странице. Округлые буквы расплылись, и память услужливо подсунула мне признание в любви, которое Саня Громов написал на бумаге. Это было в Солнечном, на заливе. Вволю накупавшись и набегавшись с летающей тарелкой, мы лежали вместе на узеньком полотенце, укрывшись в соснах от посторонних глаз. Мы играли в «чепуху», переписываясь на маленьких бумажках. Я была влюблена и счастлива, оттого что в этот день Саня предложил поехать отдыхать отдельно от всей компании. Это получалось нечасто. Печалило меня только одно. Я до сих пор не могла понять, воспринимает Саня меня всерьёз или нет. Его шутки и уход от разговора выводили меня из равновесия. Сейчас же касаясь его плеча, я наслаждалась нашей близостью и готова была лежать на горячем песке до скончания века. Смеясь, я передала ему очередную записку и получила такую же взамен. Стоило мне ее раскрыть, как сердце перестало биться, в глазах потемнело, весь мир смолк в одно мгновение. Там было всего три слова: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ». Я не решалась взглянуть на Саню, тогда он перевернул меня на спину и навис сверху, улыбаясь одними глазами. Их взгляд при первой же нашей встречи вдохнул в меня однажды чувство любви. Небесно-голубого цвета очи нежно и немного по-детски смотрели на меня из-под золотистых ресниц. У меня мелькнула глупая мысль, что я никогда не целовалась ни с кем, а он сейчас, наверное, захочет это сделать и разочаруется в моем неумении.

– Я люблю тебя, Юля, – он медленно приблизился к моему лицу, и его губы приникли к моим одеревеневшим от страха губам.

– Расслабься, – на секунду оторвался от меня Саня и дальше все это происходило как в полусне. Первая моя любовь…

Я открыла последние записи дневника и с облегчением вздохнула. У Громова хватило ума не сознаться в преступлении на бумаге. Лишь помыслы увезти меня в свою маленькую квартиру в Москве и сделать по-настоящему счастливой. Фотографии несколько удивили. Не припомню, чтобы я спала голой в гостиной. И именно это, я так понимаю, зацепило Роберта. Я захлопнула дневник и встала. Какая-то непонятная связь удерживает меня на одной волне с Громовым. Уже и простила я его, и отпустила. Он русский, я – русская. Может и в этом еще дело? Видно, нужно мне еще отмолить грехи бывшего возлюбленного. Роберт? Роберт поймёт и простит, он знает, что для меня существует в этом мире только наша любовь, а Саня… Саня есть и никуда от этого пока не деться.

На Роберта я рассердилась, а потому решила ограничиться запиской, оставленной в холле: «Уехала в церковь и в больницу». Я проверила документы и незаметно выскользнула из дома. На секунду я замерла: парк, который так любила, неожиданно показался мне чужим. Я прислонилась к двери и закрыла глаза, а ведь совсем недавно мы также вышли с Саней из этого дома, чтобы отправиться на поиски Роберта. Я вбежала в гараж, села в свою машину и отправилась в Лондон.

* * *

Роберт

Мы стояли у окна гостиной, когда «бэха» Джу пронеслась по дорожкам парка. Я взглянул на отца, бегом спустился в холл и вернулся с запиской.

– Она все делает правильно, – Эдвард пробежал глазами по строчкам. – Речь давно не идёт о любви и соперничестве, а лишь о жизни человека. Любит Джулия тебя, но ты сейчас можешь всё разрушить, если неправильно повернёшь ситуацию. Ей нужна твоя молчаливая поддержка, будь рядом и ни во что не вмешивайся. Саню ты сам приблизил. Я просил тебя не брать его на работу. И также, ты виновен в том, что произошло с твоей семьей и друзьями. У Громова осталось немного времени, пусть Джулия проведёт его вместе с ним. Эта та ничтожная малость, которую ты можешь дать своему умирающему приятелю. И запомни, всю жизнь Джулия будет винить себя в том, что произошло, хотя в ответе за все это только ты.

– Она ведь ребёнка ждёт, – я растерялся окончательно. – Ей нельзя волноваться.

– Ты создал все условия для её спокойствия, – не без сарказма заметил отец.

– Поехали в больницу, – я костерил себя последними словами. – Вызови шофёра, пожалуйста. Прихвачу коньяка еще.

Эдвард улыбнулся и взялся за телефон:

– Патрик, приедет Джулия. Оформи для нее разрешение в реанимацию. Я скоро буду.

* * *

Джулия

Я приехала к концу вечерней службы и началу исповеди. Батюшка пообещал на следующий день посетить клинику и соборовать Громова. Отслужив молебен за его здоровье, я села в машину и покатила в больницу. Роберт не звонил мне, и я была за это ему благодарна. Надеюсь, он понял, что перегнул палку со своей ревностью.