Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации

Сильный человек находит способ, как добиться цели, слабый лидер находит себе оправдания. Не сохраняя верности никакой идеологии, ЛКЮ исполнен почтения к тем людям, которые умеют добиваться результатов. Он преклоняется перед теми западными лидерами, которые эффективно служат своей стране, невзирая на жестокий прессинг со стороны скандальных демократических институтов, но он также уважает генералов-узурпаторов, которые упорно гнут свою линию, не обращая внимания на придирки узколобых западных правозащитников. Он уважает только те формы государственного управления, которые демонстрируют свою дееспособность. Только один политический строй вызывает у него однозначное неприятие – это коммунизм. И дело не в идеологических позициях, а просто в уверенности, что этот строй не способен эффективно работать ни при каких обстоятельствах.

Его отвращение к коммунизму – это не столько отрицание марксистских идеалов, сколько неприятие жесткой ленинской практики. Если какая-либо идеология ведет к положительным результатам на практике, Ли не будет иметь претензий. Какой-нибудь режим, установленный военной хунтой, не заслужит его осуждения, если при нем народ живет в благополучии.

Его конфликт с правящими в Мьянме (Бирме) генералами определяется не тем, что это сильные личности, а тем, что они просто «идиоты, демонстрирующие силу». Так он это сформулировал в интервью, которое в 2007 году давал мне и профессору Джеффри Коулу из университета Южной Калифорнии. Они столь бестолково распоряжаются богатой ресурсами бирманской экономикой, что мы просто кожей чувствовали желание Ли дотянуться туда своими руками и показать этим придуркам, наряженным в генеральские мундиры, как нужно делать дела. В свое оправдание эти генералы могли бы сослаться лишь на еще одного умника в военной форме, которому нельзя доверить ничего крупнее уличной овощной лавки. Это правитель Ливии Муаммар аль-Каддафи. При малочисленном населении эта страна располагает такими запасами нефти, какие и не снились компании Mobil, – и притом здесь десятилетиями царят грязь и нищета.

Я с почтением смотрю на этого знаменитого политического деятеля, на его волосы, которые когда-то были черны как смоль, смотрю в его глаза, которые так и не утратили этой яркой черноты. Он провел в кресле премьер-министра 31 год (а потом еще два десятилетия в роли как бы консультанта и подсказчика). Эти глаза видели в людях столько доброго и столько дурного. И доброе и дурное видели они и тогда, когда заглядывали в собственную душу.

Среди тех генералов, которые со всех сторон окружали его страну, самым сильным по праву считался индонезийский генерал Сухарто. Этот властный человек скончался в возрасте 87 лет 27 января 2008 года, когда в Джакарте было, как всегда, душно и сыро. Его тело еще не успело остыть, а в западных СМИ уже звучали заезженные штампы об этом жестоком и коррумпированном диктаторе.

Его критики старались не вспоминать, что за три десятилетия, когда правил этот яванский вояка, в стране имело место не только издевательство над человеческими правами, но и упорное строительство новой нации. В свое время голландцы слепили эту страну, не подчиняясь какой-либо геополитической логике, то есть просто в преступной беспечности. Потом они стремительно, в одночасье покинули здешние края, бросив эти искусственно склеенные воедино земли, напоминающие Югославию полной бессмысленностью своей политической структуры.

Мне было интересно, что думает сильная личность Ли о находившейся по соседству сильной личности Сухарто.

И я сказал: «Помню, когда умер Сухарто, почти все вокруг с облегчением перекрестились и сказали: „Попутного ветра! Наконец-то вздохнем свободно без этой старой калоши с его коррумпированным семейством!“ И тут встали вы и сказали: „Постойте, одну минутку!“ И вы произнесли о покойном несколько добрых слов. Это было так похоже на вас. Ведь вы могли бы и промолчать, но предпочли все-таки огласить свое мнение».

Ли снова возится со своей грелкой, которая никак не хочет встать так, как от нее требуют. «Знаете, о человеке нужно судить с учетом его положения в обществе, понимая, откуда он пришел и каковы были его цели, его замыслы. Это был фермерский сын. Он вступил рядовым в японские территориальные войска, дослужился до капрала или чего-то в этом роде. Во время борьбы за независимость он всплыл на поверхность как лидер одной из сил, противостоявших голландцам, которые в те годы пытались вернуться на эти земли. Затем он примкнул к официальной армии. Не забывайте, что он так и не получил даже среднего образования. Его представления о себе и своей стране были очень просты – он чувствовал себя султаном всех султанов и как таковой считал себя вправе свободно одаривать родственников и друзей всем, в чем они нуждались».

Хм, словечко «султан», которому место то ли в чулане, куда сваливают всякий исторический хлам, то ли в диснеевской мультяшке, – это слово, если стереть с него пыль, вполне наглядно высвечивает контуры тамошнего традиционного политического мышления.